медленно спускаясь по воздуху к раскрытому рту. Она набухает, растет, увеличивается, становится все больше, но губы отчаянно стараются раскрыться еще шире, чтобы ее поймать. Наконец, капля уже становится размером с целую голову, а едва касается высунутого языка, как внезапно лопается, будто мыльный шарик, хотя только что была плотной, наполненной спасительной влагой, искажая слепящий свет неутомимого солнца.
Брызги падают на лицо. Жаром ударяет свет горячего светила, и лицо вспыхивает в мгновение, начиная гореть. Неукротимое пламя начинает танцевать на губах и языке, обжигает щеки, нос, глаза и лоб, мгновенно выжигает брови, а следом вспыхивают и волосы.
Крик с трудом вырывается из пересохшего горла, но силы внезапно покидают тело, руки перестают держать, сгибаются в локтях, и голова, свалившись, ударяется о твердую землю. Остается только брыкаться и кричать, но это сумасшествие пробуждает ум и заставляет проснуться.
Глаза открываются, и кошмар рассеивается мгновенно, но боль остается. Лицо жжет так сильно, будто оно горит. Во рту сухо, губы обсохли так, что кажется, будто их стягивает. Костер полыхает рядом во всю силу, но стоит отвернуть голову, как тут же прохлада остужает перегревшееся лицо.
Не сразу даже удается заметить, что посветлело, что ночь уже прошла. Хочется на миг провалиться обратно в сон, но затем быстро вспоминается прошедший день, исполненный приговор, неудачная посадка и утонувшая капсула. И эта чертова капелька воды, упавшая тогда с листика. Тут же глаза распахиваются, давая сознанию вместе с взглядом прогуляться по окружающей природе, чтобы понять, какое утро встречает пробудившийся ум.
Глаза видят чуть лучше. Боль в ноге медленно закипает, ноет, но не тревожит так сильно, как вчера, и пока что не хочется к ней возвращаться, пока есть хоть миг покоя, когда можно чуть внимательней осмотреться.
За спиной заросли. Над головой свисают кусты. Пламя костра пляшет на деревяшках в опасной близости от живых растений, успев обжечь края нескольких листов, хотя вчера ночью казалось, что этого расстояния должно хватить. К счастью, пламя не успело перепрыгнуть на сырые от живительных соков растения, а только очернило их края, и хотя бы можно не бояться пожара.
Впрочем, пока мысли оставляют костер. Даже задуматься о том, чтобы подвинуть горящие палки, сейчас не приходится, когда взгляду удается достать до самых холмов, вчера размытым пятном липнущих на горизонте. Впереди, за костром, за границей леса, за лужей черного песка, играючи проглотившего целую межпланетную капсулу, лежит равнина, усыпанная красным песком.
Лес, огражденный невысокими зарослями пышных кустарников, в которых смешиваются разноликие, незнакомые растения, огибает лужу черного песка чуть дальше, поворачивается кромкой и растет по направлению к холмам. А с другой стороны, слева от того места, где пришлось устраивать ночлег, лес уходит в сторону, раскрывая объятия пустыне.
Усыпанная
