действовать быстро. Нельзя оставлять ногу в таком состоянии. Наконец, уже сейчас это может обернуться такими жуткими последствиями, что обычный перелом уже не кажется такой напастью. Теперь думается, что нужно было еще вчера набраться смелости, пересилить усталость, вправить кость и установить шину. Да только это сейчас так кажется, но еще вчера, чтобы там ни взбрело в голову, все бы окончилось так же, ведь сознание просто не могло уже терпеть этих мучений.
Сейчас же уже поздно думать о том, как следовало поступить. Руки обхватывают ладонями ногу у бедра, страшась приблизиться к месту перелома, но уже готовятся схватить ногу и поставить кость на место. Замирает дыхание, сильнее колотится сердце, но потом взгляд отвлекается на сухие деревяшки, лежащие как раз под рукой, и пара веток тут же отправляется в костер.
Возможно, ночь здесь слишком короткая, если ветки продолжают до сих пор гореть. Если сейчас потерять сознание от боли, если костер потухнет и успеет остыть, то в следующий раз, ближе к ночи уже не получится разжечь пламя раньше, чем ум потеряет все силы и бросит тело в холодные, морозные объятия Асумгардской ночи. И следом ладони тут же бросаются к стопе, ухватываются за нее и рывком пытаются вставить кость на место.
Взгляд не желает даже смотреть на происходящее, и глаза тут же прячутся за веками. А уже в следующий миг, когда глаза открываются, из горла раздирающим дыханием вырывается хриплый, скрипящий вой.
Голова лежит на земле. В этот раз все произошло так быстро, что даже не удалось ничего понять, сознание просто улетучилось, бросив тело на землю в то же мгновение, как глаза закрылись за веками.
Теперь же взгляд, едва удается очнуться, сразу пытается взглянуть на ногу. С трудом удается приподнять голову, и тут же выясняется, что вправить кость так и не удалось, она встала ровнее, но все еще торчит, правда, теперь уже в другую сторону.
Лицо скукоживается от детского желания разрыдаться, но с хриплым вздохом это желание тут же пропадает, неспособное облегчить боль. Обожженную вчера левую руку печет, но только сейчас это становится заметно. Солнце успело пробудиться, а вывалившаяся за границу тени рука тут же стала обгорать. Хотя, возможно, это просто кожа, раненная ядом растения, отреагировала на горячие лучи таким бурным чувством.
Приходится опять собирать волю в кулак, осознавая, что больше попросту ничего не остается. Есть всего две тропы, ведущие из этой точки жизни. Одна из них короткая, увенчанная сладостью вечного сна, которая тайком постоянно зовет ум все бросить, но другая, полная боли и страданий, но горящая надеждой воплотить самые невероятные мечты, перевернуть мир с ног на голову, изменить все, – она зовет жить с такой силой, таким буйным голосом, что вынуждает терпеть любую боль, обещая помогать выносить самые невероятные страдания.
Верно. И как только все это могло так легко потеряться в мыслях, когда пришлось
