не сладить с собою тебе,Пусть катастрофа случится с тобою —
Случай несчастный поможет судьбе…»
«Нет, ты не вспомнишь, не протянешь руку…»
Нет, ты не вспомнишь, не протянешь руку,
Не назовёшь по имени во сне…
С каким трудом я перенес разлуку,
Чего же ждать ещё осталось мне?
Нет, нет, не бойся – я не потревожу
Души твоей признанием своим…
Лишь эти дни так явственно похожи
На те, в которые когда-то был любим…
Вот тот диван, где вместе мы сидели,
Где ты ко мне склонялась столько раз,
И свечи пламенем мерцающим горели,
И мы с тобою танцевали первый вальс…
Ну а в саду вновь вишни расцветают.
Но сад уныние, печаль в себе таит —
Здесь всё тебя, тебя напоминает,
И о тебе лишь всё мне говорит.
Печалью сам себя невольно раня,
Я по тебе тоскую в тишине,
С каким отчаяньем тебя зову: «Родная…»,
Но ты не вспомнишь, не придёшь ко мне…
«Зачем опять терплю я эту муку…»
Зачем опять терплю я эту муку,
Зачем же вновь пришёл я в этот дом?
С каким трудом я перенёс разлуку,
И встречу вынести с каким ещё трудом?
Зачем опять в глаза твои гляжу я,
И почему рука моя дрожит?
«Прошло, прошло всё…» – сам себе твержу я,
«Нет, не прошло…» – мне сердце говорит.
Я лепестки ромашки обрываю,
«Не любит, нет!» – твердит ромашка мне.
«Уйди, уйди!» – себя я заклинаю,
«Останься…» – сердце молит в тишине…
О сердце глупое, ну что ты понимаешь?
Ведь ты надеждой лишь одной живёшь.
Зачем напрасно сна меня лишаешь,
Покоя днём и ночью не даёшь?..
Ведь я же помню беленький конвертик
И в нём листок, всего один листок,
Листок письма… И не забыть до смерти
Мне в том письме последних пару строк.
И как тогда от них затрепетал я,
Как задрожал, платок свой теребя!
И ведь не зря же в Майори сбежал я,
Чтоб успокоиться и в руки взять себя.
Ну что за мысль! И как, слога чеканя,
Стоят слова, довольные собой, —
Две строчки: «Жду. Твой неизменно Ваня».
Ах, нет, точнее: «неизменно твой…»
Ну что ж, конечно, это несомненно,
Раз твой пока, так значит, неизменно,
А как изменит он тебе с другой,
Так значит, неизменный, но не твой.
Издёвка? Да, с улыбочкой косой…
«Ну что стонать? Взгляни – идёт калека…»
Ну что стонать? Взгляни – идёт калека,
Как крепко сжал в руке он свой костыль!
Ему ходить так до скончанья века,
Ногой и палкой разгребая пыль.
Но он не стонет, не кричит с порывом,
Что вот, мол, как обижен он судьбой!
Так почему же ты с таким надрывом,
С таким отчаяньем качаешь головой?
И
