оказалось мало, что меня обрадовало: все-таки меньше будет людей, которые плохо переносят присутствие животных.
Поезд плавно тронулся с места. За окном бежала по перрону моя жена и махала рукой сыну.
Сашулька до сих пор терпеливо переживал прощание. Ему было даже интересно увидеть все новое вокруг. Но вдруг он скис и прилип к оконному стеклу. Сын вдруг понял, что остался без мамы, без привычного телевизора, без того уютного мирка, который до сих пор его окружал. Он растерялся. Крупные слезы потекли по лицу.
Я боялся, что жена заметит состояние сына, поэтому осторожно оторвал его от окна, усадил на место и стал ласково гладить по голове. Сын тихо плакал, забившись в уголок купе, а потом заревел в три ручья.
Подходили пассажиры, интересовались, почему плачет мальчик. Мне в который раз приходилось объяснять, что едем мы к родственникам в Железногорск-Илимский немного погостить. Среди пассажиров нашлось много сочувствующих, и очень скоро мы со многими перезнакомились.
– Вот мы рыбаки, – представились сыну два здоровенных парня, – Алексей и Саша. А тебя как зовут-то? – спросил один из них.
Растирая кулачком слезы, Сашулька кое-как назвал свое имя.
– Ну вот, значит, тезки мы с тобой. Ты не плачь! Знаешь, в какие красивые места едешь?
Сын отрицательно замотал головой.
– Ты не видел наш город? – удивился здоровяк. – Это маленькая Швейцария! Представь себе горы, лес, реку. А воздух – знаешь какой?
Сашулька перестал плакать и, прикрывая ручками лицо, внимательно посмотрел на тезку одним глазком.
– Какой?
– Его можно кружками пить. Черпать и пить, – он сделал движения, будто пьет кружкой воду.
О горах, лесах и реках у моего сына были кое-какие представления, но вот чтобы воздух можно было пить кружками – такого он не знал. Рыдания прекратились. Из-под кулачков на незнакомца уставились два заплаканных детских глаза.
– Ты ж от мамки ненадолго уехал. Погостишь, познакомишься с нашими ребятами. Они покажут тебе таких собак! Волкодавов! Затаенные места покажут – ахнешь!
То ли от затаенных мест, от которых веяло какой-то таинственностью, то ли от добрых слов незнакомого дяди, но у моего Сашульки рыдания прекратились. А когда собеседник вытащил из большого рюкзака книжку с картинками и раскрыл ее, сын утер слезы. Худые плечики еще вздрагивали от внутренних рыданий, заплаканное личико выглядело жалким и сиротливым, словно везли малютку за темные леса и синие моря.
Мой пятизвездочный армянский коньяк, специально взятый на дорогу, вскоре объединил пассажиров купе еще крепче. На столе появились хлеб, мясо, соленая рыба, консервы, лук, огурцы.
К трапезе охотно присоединились знакомые здоровяков, и вскоре мы, изрядно захмелевшие, пели знаменитую песню «Бродяга Байкал переехал…».
Мои новые знакомые жили в городе, в который мы направлялись. Один из них водил тепловозы, ехал к брату в гости и поохотиться на глухарей. Все остальные работали на БАМе по вахтенному графику. Были дома, а теперь возвращались в свои
