бы не упала в его объятия.
Но, господи, как же она хотела обнять кого-нибудь!
– Почему ты ушел? – не успокаивалась она. – Почему не помогал мне?
– Я хотел… Ты просто не… – Поколебавшись, он наконец признался: – Я не знаю, что сказать.
Франческа понимала, что требовала от него слишком многое. Но сейчас ей было на это наплевать – одиночество слишком сильно ее мучило.
Однако в этот самый момент, пусть и ненадолго, она была не одинока. Майкл был рядом, обнимал ее, и его близость впервые за долгое время позволила ей ощутить тепло. Страх ушел. Теперь Франческа просто плакала – оплакивала последние недели. Оплакивала Джона и свое дитя, которому не суждено явиться на свет.
Но по большей части она плакала по себе.
– Майкл, – заговорила она снова, когда немного успокоилась. Голос еще дрожал, но ей удалось вымолвить его имя. Поэтому Франческа договорит.
– Да?
– Мы не можем продолжать так дальше.
Она ощутила перемену в его объятиях. Он то ли обнял ее крепче, то ли, напротив, ослабил руки, Франческа не поняла. Но что-то изменилось.
– О чем ты? – неуверенно спросил он хрипловатым голосом.
Франческа чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Майкл с готовностью выпустил ее, за что она была благодарна, поскольку ей не хотелось бы высвобождаться с трудом.
– Обо всем этом, – сказала она, хотя и знала, что он ее не поймет. А если и поймет, то все равно сделает вид, что не понимает. – О том, что ты игнорируешь меня.
– Франческа, я…
– Этот ребенок должен был быть и твоим в немалой степени.
Майкл страшно побледнел. Франческа даже испугалась.
– Что ты имеешь в виду? – прошептал он.
– Ребенку был бы нужен отец, – пробормотала она, пожав плечами. – Ну а… кто еще, если не ты?
– У тебя много братьев, – с очевидным трудом выговорил он.
– Они не знали Джона. Не так, как ты.
Майкл отодвинулся от нее, встал и попятился от нее – отходил все дальше, пока не оказался у окна и дальше идти было уже некуда. Его глаза странно блестели. Франческе даже показалось, что он выглядит, как загнанное в угол животное, перепуганное и в любой момент ожидающее удара.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросил он с интонацией, не выражающей никаких эмоций.
– Я не знаю. – Франческа нервно сглотнула. Она соврала ему, ведь ей был известен ответ: она хотела, чтобы он горевал, как и она. Чтобы испытывал ту же боль, что и она. Желать подобного было неправильно, но ей не удавалось подавить это желание.
– Франческа, – сказал Майкл резко – такого резкого тона она от него раньше не слышала.
Франческа подняла голову, но медленно, поскольку боялась взглянуть ему в лицо.
– Я не Джон, – сказал он.
– Я знаю.
– Я – не Джон, – повторил он громче и тверже, и Франческа было подумала,
