сионистов в городе. Приводят свидетельства из Гемары о целительности природы Эрец Исраэль, а сами едут поправлять здоровье в Карлсбад и другие места, которые вовсе не в Эрец Исраэль. А сионистская молодежь, студенты, от которых ожидали, что они внесут свежую струю в сионизм? Ради прогулки с девушкой они готовы были пропустить сионистское собрание. И еще о многом размышлял Ицхак, вспоминая сионистов своего города и при этом частенько задерживаясь на событиях второстепенной важности.
Снова вернулся Ицхак к мыслям о девушках, но не из-за особой к ним любви, а в связи с сестрами, которые смотрят на своих подруг, прогуливающихся по центральной улице города, но сами не показываются в обществе, ведь нет у них летних шляп. Как радовалась маленькая Песеле, примеряя новую шляпу Ицхака! Танцевала и приговаривала: «Поглядите, поглядите, и я… есть шляпа у меня, и я… есть шляпа у меня».
Под конец отбросил он все эти мысли и стал думать о сне, который наверняка не придет, ведь лежит он в новом месте, и лежит под открытым небом, тогда как он привык спать в комнате с закрытыми окнами, и он замерзнет и конечно же заболеет. И здесь нет ни одного еврея, который вылечит его. Ицхак не был ипохондриком, который любую болезнь считает смертельной, но не был и оптимистом, которого ничто не беспокоит. Не успел он додумать все до конца, как навалился на него сон, и он заснул, ведь три дня не спал он в поезде, только прислонял голову к стене и время от времени задремывал.
Кто знает, сколько бы он проспал, если бы не поток воды, подмывший его ложе, так как уже наступило утро, драили матросы палубу, и попала вода на его постель. Проснулся он и вскочил с места. Заторопился, и свернул постель, и засунул ее в мешок, и поставил мешок на место. Вымыл лицо и руки, и возложил тфилин, и встал на утреннюю молитву, и молился дольше обычного, потому что всю дорогу в поезде не возлагал тфилин, кроме первого дня пути в Лемберг, когда он молился в миньяне вместе с пассажирами поезда. Исполнив свой долг перед Создателем, он достал хлеб и сардины и сел завтракать.
13
Еще сидит он и завтракает, а идиллия на корабле уже кончилась. Матросы бегают по судну, как сумасшедшие. Одни тянут тяжелые цепи, а другие поднимают тяжести. Эти привязывают самые разные предметы, а те – приносят уголь. Корабль гудит со всех сторон. И среди всего этого шума и паники поднимаются на корабль мужчины и женщины, одетые по-господски, а спереди и сзади – носильщики, нагруженные сумками и сундуками. Не прошло много времени, как раздался гудок корабля. Отчалило судно и поплыло. И уже вышел корабль из портовых вод в воды обильные и могучие. Господа и дамы исчезли, суета прекратилась. Каждый матрос занял свое место, чтобы исполнять свои обязанности.
Остался Ицхак один на палубе. Господа и дамы отправились обедать, а матросы были заняты своим делом в котельной у огромных котлов и в других внутренних помещениях. Взглянул Ицхак на свои вещи, убедился, что они лежат на том же месте, и пошел прогуляться
