было следствие того, что чем дальше я удалялся от места драки и начинал успокаиваться, тем больше болячка стала проявлять весь свой негатив и доставлять мне неприятные чувства. У порога дома, боль стала просто невыносима. Из-за вывихнутого плеча я даже с трудом мог передвигаться. Единственным моим желанием было рухнуть в постель и отключиться. Но как это сделать, если испытываешь неимоверную боль.
Если честно, вспоминать процесс моего лечения мне не очень хотелось. Люба заботилась обо мне как о малом ребёнке, не обращая внимания на то, что сама была уже на девятом месяце беременности.
Вот и сейчас, выслушивая жену, я, опустив виновато голову, потирал своё левое плечо и как бы заново переживал то проишествие.
–Тебе и сейчас, ведро воды поднять не легко,– говорила она ворчливо.– Яков, останься дома. Не ходи!
Мне страшно было поглядеть ей в глаза, иначе если погляжу, не смогу устоять, послушаюсь её и останусь дома. Но я решил идти.
–Вспомни Чипу Колю,– не унималась жена. Выразительность её слов словно грузовиком наезжали на меня,– братья Стоговы, к кому он забрался, так ему голову набили, что ходит теперь и воробьям дули показывает,– Люба отвернулась в сторону. Она говорила, а голос её отскакивал от низких потолков комнаты и направлялся точно в меня. Люба продолжала,– бедная тётка Анюта, мается теперь с ним, а он всё-равно блаженный,– и опять повернувшись ко мне, добавила,– ты разве этого хочешь, Яков?
Молчу. Делаю вид, что слушаю и не собираюсь спорить.
А получается ли? Получается!
–А Януш! Твой брат! Перспектива быть следующим…
Я ничего не слышал кроме неё; тембр звуковых волн, исходящих от Любавы, напрочь перекрывал ощущения живого пространства вокруг, словно в герметично закупоренной камере. Такое со мной было редко, но каждый раз запоминающе; так я испытывал гордость, и никак не за неё перед собой, а за себя перед нею. И пусть я остаюсь в тени – это пусть второсторонне, абсолютно никак на меня не влияет; в эту редкость, я наслаждаюсь некоторым застоем бытия, словно остановившееся время, даёт редкую возможность насладиться самым любимым, самым дорогим. И чтобы она не говорила, смысл уже размыт при первом появлении и плывёт как сигаретный дымок. Только на запах не попробуешь.
Ответ от меня она не услышала, поскольку я не глядел на неё. Да и отвечать не собирался. Для себя я всё решил и только ждал подходящего часа.
Я лишь дождался, как Любаша понесла малыша в кроватку и используя момент, удалился от окна в наступившую темноту. К тому же солнце уже скрылось за горизонтом и наступили сумерки. Я решил уйти, ничего не сказав жене. Перевязав шнурки на кедах и накинув на правое плечо верёвку, я отправился на ночной промысел.
Глава 2
Олег Фёдоров стоял на маленьком крылечке небольшой сторожки, плавно вдыхал полной грудью деревенский воздух с примесью навоза и сырости, и с наслаждением смотрел на алый закат уходящего солнца. Низкий крылечный навес тёмной чертой пересекал приятное глазу небо, придавливая к горизонту закат.
