ты фрицев не знаешь, – отвечает солдат. – От них чего угодно жди, только ничего хорошего.
Еще миг спустя, когда Иннокентий задумывается, солдат вдруг поворачивается к нему, плечом упершись в земляную стену.
– Тебя как звать-то?
– Инноке… Кеша. Можно просто Кеша.
– Добро, – кивает солдат и слабо улыбается. – А я Ваня. Просто Ваня.
Он протягивает руку, и Иннокентий почти сразу отвечает рукопожатием, а затем Иван снова напрягается.
– Слышь? – хмурится он, осторожно укладывая пистолет-пулемет на землю, доставая запасной магазин из подсумка и готовясь стрелять. – Идут, кажись.
– Ура! – Раздается одиночный крик.
Затем его поддерживает кто-то совсем далеко, так что еле можно услышать, но после добавляется еще голос, и еще, и еще, и быстро становится шумно.
Иннокентий взглядывает на дрожащие руки, пытаясь их унять. Миг настал, а вместе с ним мысли опять перемешались в бардак, но Иннокентий сжимает крепче винтовку, не собираясь в этот раз отдавать страху контроль над своим телом.
– Готов? – еще раз оборачивается Иван, и юноша, насупившись, крепко сжимает винтовку и резко, уверенно кивает.
Иван кивает в ответ и нахмуривается.
– Тогда вперед, – говорит он. – Покажем этим сволочам, что такое Красная армия!
Иннокентий начинает подниматься, а Иван уже залезает на укрытие, высовывает пистолет-пулемет, поднимает голову, но еще раньше, чем успевает начать стрелять, вдруг сползает на землю с простреленным лицом.
Иннокентий чувствует, как слабеют ноги, пропадает дыхание и перестает биться сердце. Он пытается устоять, но опадает вниз, как завядший цветок, глядит в лицо мертвого солдата, с которым только что говорил, и не может подняться.
«Снайпер! – быстро отыскивает ум нужные ответы. – Не могли его так пристрелить. Это должен быть снайпер. Точно! Он раньше заметил, когда Ваня только голову высунул…. Ваня…. Просто Ваня… просто солдат… и все».
Миг просветления обрывается лопнувшей струной, и мелодия ума скатывается в гремучий аккорд поплывших диссонансом звуков. И через каждую мысль, через каждые полслова в голове появляется этот недостижимый, ужасающий монстр – снайпер, не давая покоя и доставая прямо сюда, в окоп, пугающим образом въедаясь в голову.
Проходит несколько мгновений и Иннокентий очухивается. Надо стрелять. Нужно подняться, высунуть голову… но в тот же миг, едва это приходит на ум, юноша шире открывает глаза и так и остается сидеть на земле с испуганным выражением, скованный ужасом и страхом безвестной, внезапной и скорой гибели.
Время то ли застывает, а то ли уносится прочь железной птицей, неуловимой пулей. Все еще гремит хор винтовок и пулеметов, звучат разрывы, как вдруг, прямо в окоп съезжает по земле кто-то и ловко приземляется на ноги прямо перед Иннокентием, чуть не отдавив стопу.
Юноша не успевает даже
