боярин, надейся на лучшее.
– Благодарю, ратник. – Бордак вернулся к опричнику, несшему службу в лагере, и спросил: – Ну что, сделал снадобье?
– Да, вот оно, выпей.
– Все пить?
– Все.
Михайло опустошил чашу.
– А теперь ложись и попробуй уснуть, – сказал опричник.
– Получится ли?
– Ты ложись, а там видно будет.
Воевода вернулся в шалаш, лег на лежанку.
– Ты чего, Михайло? – раздался голос княжича Парфенова с другого края шалаша.
– Голова разболелась, Василь. Я разбудил тебя?
– Если скажу «нет», поверишь?
– Не поверю.
– И правильно сделаешь. Все о своих думы думаешь?
– А как же, Василь? Ведь не ведаю, что с ними.
– Хорошо хотя бы то, что на подворьях людей не было, да и ладьи тоже. Значит, ушли рекой и твои, и мои.
– А как узнать? Да еще вотчина твоя стоит на пути орды.
– Ну если Девлет повел ее на рязанские земли, то, может, и минуют крымчаки село. А нет, то только бы дошли наши до него, а там ключник переправит их в лес, в скрытное место, недоступное для чужаков.
Бордак приподнялся и сказал:
– Слушай, Василь, а если нам зайти в твою вотчину? Это же не так далеко.
– Да, не особо. Верст пятьдесят отсюда на восток. Там река Москва извивается как уж. Вот на правом берегу излучины и стоит село. А орда и мы на левой, западной стороне. Так что, чтобы зайти в село, придется переправляться через реку, а бродов там нет.
– Это не страшно. Да и всем переправляться не надо, только нам двоим.
Парфенов зевнул и проговорил:
– Ты главный воевода. Тебе решать, куда и зачем идти отряду. Можем и зайти.
– Давай поступим так. Впереди село Волонино. Оттуда дымом несет, хотя и слабо уже. Утром, после молитвы и завтрака, отправимся к этому селу, посмотрим, что там, пройдем далее до деревни Колодка, что верстах в двадцати от него. После свернем на восток и двинем к твоей вотчине.
– Согласен, если только крымчаки не помешают нам уйти.
– Это понятно. Коли их будет не слишком много, то схватимся с ними. Это сейчас самое главное. Тут уж не до своих дел.
– Вот и договорились. Я и сам, если честно, хотел просить тебя свернуть к Стешино, да не решался.
– И с чего ты стал такой нерешительный? Я для тебя большой начальник?
– Так положено, Михайло. Ты первый воевода, главный, я всего лишь твой помощник.
– Прекрати даже думать о том. Мы в первую голову товарищи.
– Ладно, порешили. А теперь отдыхать. А то будем с утра как мухи сонные.
– Не ведаю, смогу ли забыться.
Но Бордак уснул быстро. Головная боль прошла. Наверное, зелье помогло. Или же то обстоятельство, что он решил проведать вотчину Парфенова.
Лагерь проснулся на рассвете.
Бордак тут же выслал разъезд, приказал
