Из-за этих секретов меня гложет чувство вины, потому что за помощь я плачу молчанием. Но и он хранит свои тайны.
У меня в глазах стоят слезы.
– Не могу оставить маму и Эми с мыслью о том, что я погибла при взрыве. Не могу.
Эйден садится возле меня и берет за руки.
– Придется. Лучше уж так: их не заставят рассказывать то, чего они не знают.
Я убираю руки.
– Нет. НЕТ. Не могу этого так оставить. Мне не нравилось думать, что они считают меня пропавшей, но это куда хуже! Не могу исчезнуть и оставить их с мыслью, что я погибла.
– Ты не сможешь повидать их. За ними, вероятно, следят на случай контакта с тобой. Это слишком опасно, – говорит Эйден.
– Никто меня больше не узнает.
Эйден качает головой.
– Подумай хорошенько. Тебя ждет другая жизнь в Кезике. Не отбрасывай ее сейчас.
– Но мама…
– Она бы не захотела, чтобы ты рисковала, – возражает он.
И я умолкаю. Знаю, Эйден прав. Если бы я могла отвести ее в сторонку, рассказать всю историю и попросить совета, она сказала бы: оставайся в безопасности. Кожа головы пульсирует, я перебираю локоны пальцами и вздрагиваю, отпуская их, потом поддерживаю волосы ладонями. Кто знал, что от густых волос столько неудобства? Меня так и тянет прилечь, но сейчас нужно во всем разобраться. Почему ПБВ объявил меня «скончавшейся», в то время как лордеры признали погибшей?
– Ты в порядке? – спрашивает Мак.
Пожимаю плечами и одновременно вздрагиваю.
– У меня в сумке есть болеутоляющее, – говорю я, и Мак приносит мне таблетки и стакан воды. Я выпиваю одну.
– Тебе надо отдохнуть, – предлагает Эйден.
– Не сейчас. Сначала ты должен кое-что объяснить мне. Почему на сайте ПБВ вы объявили меня скончавшейся? Лордеры отслеживают сайт, и вы сделали это для них?
Эйден и Мак переглядываются. Отвечает Мак:
– Мы этого не знаем; соединения скрыты и часто меняются. Но мы не можем чрезмерно затруднить доступ, иначе они окажутся бесполезными для тех, кто в них нуждается. Мы допускаем, что лордеры отслеживают наш веб-сайт и, возможно, делают это регулярно.
– А как насчет того случая, когда я сообщила о своем обнаружении? Они узнали?
Эйден качает головой.
– Такое сообщение не появится ни на одном экране; уведомление получит ПБВ. И наконец, как я уже говорил тебе раньше, о каждом особенном случае с пропавшими узнают только вовлеченные в него люди и только тогда, когда это необходимо. Решение об огласке принимается, когда мы считаем, что оно безопасно для всех причастных к данному делу.
Еще раньше я настойчиво расспрашивала Эйдена о том, кому известно, где я нахожусь и куда собираюсь. И я верю, когда он говорит, что все это основывается на принципе необходимого знания; он до сих пор не сообщил мне о том, кто объявил о моем исчезновении. Полагаю, это сделала моя родная мама, хотя он не признается, пока не решит, что у меня появилась необходимость
