с твоих лет. Ладно, баба Маня, она хоть вырастила то, что продаёт, а ведь этот пальцем о палец не ударил, перекупщик долбанный. Не мог разве выучиться, получить специальность, чтобы полезным трудом заниматься?
Не хотел на оккупантов горб гнуть, так ехал бы в Россию учиться, сколько у нас таких только в Москве одной? И всем место находится, лишь бы не халтурили, а трудились на совесть.
Ты же, вот, нашла себе дело, так ведь и училась, наверное, не с улицы же пришла? А этому лень учиться, срубил деньжат по-лёгкому, вечерком пропьёт. День и ночь – сутки прочь!
Вот только чем будет заниматься, когда сезон закончится? Разбоем или того похлеще?
– Зачем так плохо о людях думать? – Света была не на шутку раздосадована. – Может у него мать больная или ещё какое несчастье в семье. А Вы сразу ярлыки людям вешаете…
– Ладно, прости, если что лишнее брякнул, – мне не хотелось, чтобы мы расстались с ней на минорной ноте. – Но всё же пивом спекулировать занятие не для мужчин, согласись?
– А Вы, вот, чем занимаетесь? – она прожгла меня карими очами, будто электросваркой.
– Я-то? Вообще-то писатель, иногда стихи кропаю, иногда прозу. На что вдохновение найдёт. Ты, вот, подвигла меня стих написать, в Керчи постараюсь вручить тебе его.
Светлана не нашлась, чем ответить, и ошарашенно глядела на меня. В её незамутнённом сознании при слове «писатель» представлялся, видимо, Тургенев или Достоевский, Шекспир или на худой конец Ирвин Шоу.
А тут вдруг занюханный дядька, который торгуется с каким-то фраером из-за бутылки пива; который едет не в люксе, а в плацкартном вагоне скотовоза, и не в Париж или в Лондон на фестиваль, а в Богом забытую археологическую экспедицию.
Чтобы развеять её сомнения, азъ недостойный решил прочитать коротенький стишок на тему своего последнего паломничества. А последнее было ни много ни мало во град Хлынов, что раскинулся по берегам реки Вятки.
Иными словами, стих повествовал о Великорецком Крестном ходе, который совершается каждый год в начале июня из града Хлынова на берег реки Великой, на место явления Чудотворного образа святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских. Пять дней и пять ночей десятки тысяч человек идут и в жару, и в непогоду, чтобы поклониться святому месту и совершить омовение в освящённых водах Великой реки.
Света слушала, не проронив при этом ни слова, а когда за окном Джанкой сделал нам Au revoir[10], также молча открыла дверь в вагон, так как мои руки были заняты, и проследовала на своё рабочее место. Поскольку до самой Керчи крупных остановок больше не ожидалось, она позволила себе расслабиться, лишь одарив меня на прощание лучезарной улыбкой.
Глава V. «Паче молитвы»
Как-то один человек пришёл в монастырь и, увидев, что вся братия усердно труждается, заметил настоятелю словами из Священного Писания:
– Старайтесь не о пище тленной. «Мария же избрала благую часть» [Лк.10;4].
Настоятель
Au revoir (франц.) – до свидания.
