полотно и обиженно отвернулся, скрестив руки на груди. Увидев это, сенатор волей-неволей прикрыл тканью скульптуру и подошёл к императору.
– Он для тебя больше, чем друг, – предположил Аппий.
Император вздохнул и вернулся к ужину. Аппий сел рядом и ждал душевного разговора.
– Ты можешь довериться мне, Эмилий, – проговорил Аппий.
Он обратился к нему, как к своему другу. Эмилием мог называть его только один человек – Аристон. Даже собственная мать обращалась к нему, как к правителю, а не как к сыну.
Эмилий приказал всем уйти и остался наедине с новым другом. Он налил себе полный рог вина и быстро осушив его, вытер усы тыльной стороной руки.
– Я знаю тебя всего один день, но мне кажется, что знаю тебя всю мою жизнь, – начал говорить Эмилий, слегка заплетающимся языком. – Аристон и вправду для меня много значит. Но я…
– Что? – Спросил Аппий, смотря Эмилию в глаза.
– Я солгал ему. Обманул. Сделал всё в угоду себе. Я – эгоист! Это я должен был умереть тогда, а не Кисса. Эта женщина по-настоящему проявила скорбь, а я в то время гулял с утра до ночи и пил вино до потери сознания. Я – не мужчина. Я – не император. Я – никто. Я не заслуживаю его дружбы, его любви ко мне, его сострадания. Я трус, раз даже не могу признаться ему во всём. Мне страшно. Я подкупил всех, кто знает правду, сослал Остория – хотя он был прекрасным государственным секретарём. Я – чудовище!
Эмилий закрыл лицо руками и заплакал. Император думал, что Аппий сейчас уйдёт от него, ибо то, что он только что сказал – было весьма недостойно. Но вместо этого, Аппий неожиданно пододвинулся ближе и приобнял императора. Эмилий убрал с лица руки и с удивлением посмотрел на сенатора.
– Не кори себя, – проговорил тихо Аппий. – Всем нам когда-нибудь приходиться лгать. Ты солгал не в угоду себе, ты солгал, чтобы защитить своего друга. Это благородно с твоей стороны. Ты должен отпустить прошлое и жить сегодняшним днём. Если ты будешь всё время думать об этом и упрекать себя, то ты заболеешь и умрёшь. Это будет снедать тебя изнутри, в первую очередь пострадает твоя душа.
Эмилий перестал плакать и смачно высморкался в собственную тогу.
– Наверное, ты прав. Спасибо тебе, Аппий. Мне стало намного легче. – Император выпил ещё немного вина и задумался. – А где Аристон? Я совершенно забыл о нём! В последний раз я его видел, когда он зарубил того несчастного на площади.
– Это было опрометчиво с его стороны, – прокомментировал Аппий. – Разве можно так просто распоряжаться чужой жизнью? Быть может, тот человек был душевнобольным и не ведал, что говорит. А твой «сын» просто взял и показал своё превосходство и власть над ним. Он стал слишком высокомерным и горделивым. Гордыня – есть порок. Ты совершенно его избаловал, мой друг.
– Он изменился, – продолжил Эмилий. – Он стал холодным и грубым солдафоном! Всё из-за этой войны. Зачем он вообще пошёл в поход? Чтобы показать, что у него железные яйца? – Эмилий перестал жалеть наследника
