а зять трагически погиб в армии, никто не может дать гарантии, что кого-то не пропустили.
– Что? – Колган уставился в перепуганное лицо, наслаждаясь таким знакомым, но постоянно новым чувством. Нездоровый восторг вмиг заполнил его до краев. По телу пробежал озноб, а воздуха стало не хватать.
– Где Миша? – одними губами спросила женщина.
В ее глазах появилась странная пустота, а предчувствие неизбежной смерти увеличило зрачки до размеров вселенной. Колган никогда не мог понять этот взгляд. Так смотрит человек один раз, в последние мгновенья жизни, и не каждому суждено испытать его на себе.
Колган бесцеремонно положил ладонь на плечо женщине. Оно было худым и сквозь одежду теплым.
– Что? – вконец растерялась она.
Привычным движением Колган развернул ее спиной к себе и с силой двинул основанием кулака по темени. Оглушенная женщина негромко вскрикнула и стала заваливаться на подкошенных ногах. Колган не дал ей упасть. Он зажал нижнюю часть лица ладонью левой руки и прижал голову несчастной к своей груди. Правой обхватил руки. Платок сполз на лицо. Однако женщина не потеряла сознания. А может, сразу пришла в себя? Колган почувствовал это по едва уловимым вибрациям вновь начавшего подчиняться ей тела. Однако пока она ничего не предпринимала. Женщина словно оцепенела. Так всегда. Какое-то время она будет бездействовать. Но еще немного, и до ее начавшего мутиться от кислородного голодания сознания дойдет, что произойдет совсем скоро. Тогда удерживать ее будет очень трудно. А у них совсем нет времени.
– Ноги! – зло крикнул Колган завороженно наблюдавшей за происходящим Лапше.
– Что? – вздрогнула молодая женщина и тут же кивнула: – Да! Сейчас.
Хрустнув суставами, Лапша присела, обхватила ноги старухи за щиколотки, легко оторвала от пола и прижала к себе. Женщина словно ждала этого момента и неожиданно выгнулась. Но от усилий лишь захрустели связки. Тогда она вцепилась руками в запястье и зажимавшие рот пальцы Колгана. Ногти больно впились в кожу. Колган вновь подумал про тех, кто будет осматривать трупы или то, что от них останется. Вдруг начнут копать? Тогда наверняка найдут под ногтями кожу. Нет, таких оплошностей больше допускать нельзя. Впредь надо будет работать чище.
– М-мм! – билось в конвульсиях старое тело.
По лбу Колгана потекли капельки пота.
Он подтащил ее к печке. Продолжая прижимать рот, присел на корточки и левой рукой открыл дверцу. В лицо ударил жар.
Старуха подтянула ноги и резко выпрямила, пытаясь отбросить Лапшу.
– Смирись, бабуля! – просипел Колган, отправляя ее голову в печь.
Как он ни старался, все же, убирая ладонь со рта, обжег запястье. Перебирая руками, они на пару с Лапшой до самых плеч всунули бабку в топку. Втянув полные легкие жара, несчастная забилась в конвульсиях. Как бы она ни старалась, но задержка дыхания была слишком длинной, чтобы не дышать. Бедняжка все чаще и сильнее вдыхала в
