Надо было двигаться по коридору, а на пути возникали всякие ловушки. Люк раскрывался под ногами, или что-то высовывалось из стены. Если ловушки были механические, я попадался в них. Но если участвовал человек – успевал увернуться или присесть.
– Что это значит? – удивилась она. – Ничего не поняла.
– Как бы объяснить… Ну, вот только что я знал, что ты…
Где остальные?
– …А сейчас ты заговоришь про других! – выпалил он.
И тут же она спросила:
– И что с другими?
И захлопала глазами, растерянно глядя на Стаса. Он кивнул:
– Вот про это я и говорю. Иногда будто накатывает что-то – и я понимаю, что ты сейчас скажешь. Или сделаешь. Идем в сторону шоссе, нам нужно убраться отсюда как можно дальше.
Девушка выглядела растерянной, и Стас, огибая большую лужу, затянутую ледяной корочкой, стал пояснять:
– Я могу предвидеть, что собираются сделать или сказать люди, то есть их намерения. Кажется, так. Не всегда и не очень четко, но могу – это мой дар. А другие, которые были вместе с нами… Сейчас у меня вроде получилось вспомнить их. Но все мы, кто был в том походе, изменились. С нами что-то произошло. Это… это было как взрыв, как попасть в центр атомного гриба. Какое-то кипение, бурление… – Он потер лоб. – В голове начинается такая муть, когда пытаюсь вспомнить! А у тебя?
– Помню только свет, – сказала Яна. – Белый свет и тени. От них становится страшно, так мучительно, как во сне, когда кошмар и не можешь проснуться, поэтому я сразу перестаю вспоминать.
– Что-то произошло со всеми нами, – повторил Стас, поправляя ремень сумки на плече. – Теперь давай к тем деревьям, видишь, которые возле оврага. Так вот, после того события на косе нас исследовали, ставили эксперименты. Потом кто-то из наших сбежал. Не знаю, кто. А теперь сбежали мы. Ты помнишь остальных? Мишка, Артур, Борис, Ксюха, Алена. Нас ведь было семеро, правильно? Мы вместе учились в интернате. Мишка…
– Он такой толстый и шумный, – подхватила она. – После интерната жил в Белоруссии, занялся каким-то бизнесом, только, по-моему, пока не слишком удачно. Так? Про его мать ничего не помню, а отец давно сидит в этой…
– В ИТК. По-моему, Мишка как-то говорил, что его обучение в интернате оплачивали папашины кореша.
– Правильно! Теперь Алена: она после специнтерната устроилась преподавателем литературы, увлекалась поэзией, сама писала стихи и даже несколько раз публиковалась в поэтических антологиях.
– Ну да, а Артур программист в «Гугле».
– Ага! Он умный. И красавчик, – улыбнулась она. – Только не в моем вкусе, слишком изящный. Боря – тот молчал всегда. У Артура светлые волосы до плеч, а Боря брюнет, стрижется коротко. Я верно говорю? Он работает… он…
– Охранник в супермаркете, кажется. Алена – поэт. Или поэтесса, как правильно? А Ксюха – тренер по карате в спортивном клубе.
– Так что будем делать, Маг?.. То есть Капитан. Ты ведь Капитан? – Яна первая перебежала по шатающейся
