кормом для лошадей у нас, вообще-то, негусто, – ответил ей Перрин, – но ей мы дадим все, что сможем.
Лея кивнула и, больше не сказав ни слова, торопливо зашагала вверх по склону, приподняв подол ярко-зеленой юбки, и красный плащ с голубой вышивкой колыхался у нее за спиной.
Перрин спрыгнул с коня, перекинулся парой-другой слов с людьми, подошедшими от костров, чтобы увести лошадей. Свой лук юноша отдал тому, кто взял поводья Ходока. Нет, кроме единственного ворона, они не видели ничего, лишь горы и женщину из Туата’ан. Да, ворон мертв. Нет, она ничего не рассказывала им о том, что происходит в мире за пределами гор. Нет, он представления не имеет, уйдут ли они отсюда в ближайшее время.
«Или вообще хоть когда-нибудь», – добавил он про себя. Морейн продержала их тут всю зиму. Шайнарцы не считали, что она вправе отдавать приказы, во всяком случае не здесь, но Перрин не сомневался, что Айз Седай, судя по всему, каким-то образом всегда сумеют настоять на своем. А уж тем более Морейн.
Лошадей повели в сложенную из цельных бревен конюшню, и всадники отправились греться. Перрин снова накинул на плечи плащ и с радостным чувством протянул руки к огню. Большой котел, по виду – байрлонской работы, распространял вокруг себя такие запахи, от которых юноша уже начал исходить слюнками. Похоже, чья-то охота сегодня увенчалась успехом, и округлые корешки, вплотную окружавшие пламя другого костра, издавали аромат, отдаленно напоминающий запеченную репу. Перрин сморщил нос и сосредоточился мыслями на рагу. Все больше и больше хотелось ему мяса, больше чего бы то ни было.
Девушка, одетая по-мужски, неотрывным взглядом провожала Лею, которая как раз входила в хижину Морейн.
– Что ты видишь, Мин? – спросил Перрин.
Мин подошла и встала рядом с ним, темные глаза смотрели тревожно. Перрин не понимал, почему она так упрямо носит штаны вместо юбок. Да, знал он ее достаточно, но не мог уразуметь, как кто-то, взглянув на Мин, может принять ее за смазливого юношу вместо хорошенькой девушки.
– Лудильщица скоро умрет, – тихо проговорила девушка, оглядывая прочих, собравшихся у костров. Поблизости не было никого, кто бы мог услышать их.
Перрин замер, вспомнив кроткое лицо Леи.
«О Свет! Лудильщики же никогда и никому зла не причиняют! – Несмотря на тепло от костра, его пробрало холодом. – Чтоб мне сгореть, лучше бы я и не спрашивал».
Даже немногие Айз Седай, знающие о даре Мин, не понимали, как он работает. Иногда девушка видела вокруг людей образы и ауры и порой даже могла истолковать, что они означают.
К костру подошел Масима и помешал рагу длинной деревянной ложкой. Шайнарец оглядел Перрина и Мин, потом почесал пальцем длинный нос и, перед тем как отойти, широко ухмыльнулся.
– Кровь и пепел! – пробормотала Мин. – Он, видно, решил, что мы влюбленная парочка, воркующая у костерка.
– Ты в этом уверена? – спросил Перрин. Девушка посмотрела на него, вздернув брови, и он поспешил прибавить: – Насчет Леи.
– Так
