что мы его украли.
– Или еще хуже. Если окажется, что они знают про убийство…
– Нужно что-то более надежное. Не помешал бы сейф.
– У Ханны есть сейф.
– Да. Но разве мы уже решили, что обо всем ей расскажем?
Несколько секунд Пан молчал, потом произнес:
– Миссис Лонсдейл.
– Элис. Да, вот еще одна странность. Столько всего меняется, и так быстро… Как будто лед трещит под ногами.
– Кто виноват, что мы до сих пор не знали, как ее зовут?
– Да, но когда я услышала, что он говорит ей «Элис»…
– Может, они любовники.
Это прозвучало так глупо, что даже не заслуживало ответа.
Они посидели еще несколько минут, а затем Лира встала.
– Пойдем, займемся безопасностью, – сказала она и направилась вместе с Паном в свои старые комнаты в Иордане.
Навещая Ханну Релф – что во время учебного семестра случалось раз в неделю, а на каникулах еще чаще, – Лира обычно брала с собой алетиометр, потому что именно его они изучали. Вспоминая о том, как беспечно она таскала его с собой по Арктике и другим мирам, как легкомысленно допустила, чтобы его украли, и с каким огромным риском они с Уиллом вернули его обратно, она поражалась своей тогдашней самоуверенности и удаче. Сейчас ей явно недоставало ни того, ни другого.
Передвинув стол на коврик, под которым скрывался тайник с рюкзаком, она положила алетиометр и бумажник Хассаля в сумку, забросила ее на плечо и отправилась к Ханне, которая жила в маленьком домике в Иерихоне.
– Не думаю, что она просто хочет дать нам очередной урок, – размышляла Лира вслух. – Но вряд ли у нас какие-то неприятности. По крайней мере, надеюсь, что нет.
До вечера было еще далеко, но доктор Релф зажгла в гостиной лампы, отгородившись от сумрака, царившего снаружи. Лира даже приблизительно не смогла бы сказать, сколько часов она провела в этой уютной комнате, пока Пан и деймон Ханны, Джеспер, вполголоса беседовали у камина, а они с доктором Релф корпели над старинными книгами, ставили опыты с алетиометром или просто сидели и болтали о чем придется… Она вдруг поняла, что по-настоящему любит эту спокойную ученую даму – и ее саму, и ее образ жизни.
– Садись, милая. Не надо нервничать, – сказала Ханна. – Волноваться не о чем. Но нам нужно поговорить.
– Это-то меня и волнует, – сказала Лира.
– Вижу. Но для начала расскажи-ка мне о магистре – о Вернере Хаммонде. Я знаю, что ты вчера ужинала с ним. Что он тебе сказал?
Удивляться было нечему: доктор Релф всегда узнавала обо всем очень быстро и точно. Ее проницательность могла бы показаться сверхъестественной, если бы Лира не знала, как искусно Ханна владеет алетиометром. Но все равно вздрогнула от неожиданности.
Постаравшись ничего не упустить, она пересказала свой разговор с магистром. Ханна внимательно выслушала, не проронив ни слова, пока Лира не закончила.
– А еще он сказал кое-что, о чем я только
