при имени Варнавы у меня подкашиваются ноги, что я должна его увидеть, должна быть рядом с ним…
– Хочешь взглянуть на платье? – вдруг спросила меня тетка и, раскурив очередную сигарету, повернулась к сейфу и загремела ключами. Через минуту на соседнем столе уже лежало желтое окровавленное платье.
– Этот материал называется твил, он очень хорош в носке, – меланхолично произнесла я, продолжая шмыгать носом. – Его можно купить сейчас в каждом магазине. Он не мнется и хорошо стирается. Даже кровь отойдет, если постараться. Это я к тому, что платье хоть и старомодного фасона, а сшито в наше время. Оно почти новое. Ты не могла бы мне дать один снимок, чтобы я кое-что проверила…
Я не собиралась пока говорить ей о своем предположении, что уже видела сегодня похожее платье, – решила повременить.
– Мне кажется, что у меня есть журнал с этим фасоном… – с легкостью соврала я.
Изольда, этот бронтозавр в юбке, нисколько не смущаясь, протянула мне один из самых кровавых снимков, где голова мертвой женщины была дана крупным планом… Предчувствие ледяным комом подкатило к сердцу и откатило, оставив холод и страх. Страх, что я больше никогда не увижу Варнаву.
– Поезжай домой, хорошенько поешь и обязательно прими свои таблетки – не хватало тебе только принести в подоле… Я же отвечаю за тебя, птичка. И выспись, на тебе лица нет. А ходить в «Ротонду» не советую. Я знаю, что ты меня не послушаешь, ты взрослая девочка, тебе скоро двадцать три, за плечами университет… Но я же не виновата, что у тебя ума как не было, так и нет…
Она чмокнула меня в щеку, приобняла.
Я любила Изольду почти так же сильно, как маму.
Вадим Чашин, заглянув в кабинет Хлудневой, расплылся в улыбке:
– Приветствую вас, Изольда Павловна…
– Ты, я вижу, сияешь как медный грош. Нашел убийцу? – Она устало улыбнулась и предложила Чашину кофе. – Пей, у меня полный термос… Рассказывай, не томи…
– Да нет, убийцу я пока не нашел. Да и вообще не уверен, что этот убийца существует. Главное, что, как мне кажется, я выяснил личность погибшей. Ее зовут Вера Холодкова.
– Проститутка?
Вадим развел руками.
– Так я и знала. Едва увидела это дурацкое платье, накладные ресницы, ее прическу, так почему-то сразу подумала, что она из ночных бабочек. Да и Желтков звонил, – Изольда имела в виду судмедэксперта, – сказал, что у девушки печень ни к черту, вся разрушена, что пила она как сапожник, курила, ну и все такое…
– Ее опознали по фотографии практически все работники «Братиславы», включая горничных, с которыми она была на короткой ноге, и все, как один, утверждали, что на Вере было явно чужое платье, во всяком случае, это – не в ее стиле…
– Вадим! Какой еще стиль?! О чем ты? Разве у таких девиц вообще может быть свой стиль?..
– Напрасно вы так, Изольда Павловна, ведь каждая женщина одевается по-своему, даже проститутка. И мне показалось, что
