какой ужас испытает Лидия, вскочив глубокой ночью по Васиному плачу, как солдат по тревоге, и увидев ее на постели, затопленной кровью. Кровь пойдет у нее носом, и ее никак не смогут остановить, пока не вызовут «скорую».
Дома Василиса станет называть их Митей и Лидой, а за глаза – папой и мамой. И какой бы Лидия ни притворялась строгой, оба они будут баловать ее безбожно. Вася похвастается своей подружке Соне: «Мои папа и мама могут все».
Они не будут огорчаться из-за ее скромных успехов в школе. Зато определят сначала в студию, потом в балетное училище, и на последнем курсе Василиса станцует Герду в «Снежной королеве» на настоящей театральной сцене.
А еще через год она спасет свою семью на скользкой мартовской дороге, мгновенным взмахом своей балетной кисти отклонив несущийся на их «Тойоту» грузовик. ДН вывернет вправо, бешено сигналя, – уснувший за рулем водитель вскинется, очнется – и, не успев подумать, успеет выровнять машину. Они проскочат в двух сантиметрах друг от друга под неизбывную мелодию “July morning”.
И тогда Дэвид Байрон возьмет свою самую высокую, остервенело искрящуюся ноту, и его голос пройдет сквозь них как шаровая молния, высвобождающая из тела душу, не причиняя телу ни малейшего вреда.
Камень
В деревне я уже неделю. Мы с пуделем Артуром хозяйствуем вдвоем. Тетя и дядя, уезжая, часто оставляют мне свою собаку. Конечно, не в сезон. Неистовые дачники, с апреля по октябрь они бессменно трудятся на грядках.
Но этим летом дяде-ветерану досталась льготная путевка. И тетка робко заикнулась: а не пожить ли мне с Артурчиком у них на даче. Дядя зашикал на нее: мол, это уже слишком. Я же без долгих уговоров согласилась. Ничто мне не мешает три недели провести в деревне. Я женщина свободная: дочь взрослая, муж бывший. И отпуск могу взять в любое время года.
Сейчас июль, макушка лета. Теплынь и солнце. Зелень торжествует. В саду и во дворе у тетки все пламенно цветет: мощные циннии на длинных стеблях, темные бархатцы с оранжевой подсветкой, шиповник, небрежно осыпающий густые розовые лепестки, и царственные георгины. Вокруг гудят, вращаясь, пчелы и шмели. Уже поспела земляника, и я ей лакомлюсь с куста.
Зеленый огород грядами спускается к реке. За речкой в зарослях свили гнездо субтильные, точно написанные тушью цапли. Над лесом кружат коршуны, под берегом живут ондатры – водяные крысы. Дядя их часто видит, когда подолгу стоит с удочкой над заводью. А мне не посчастливилось ни разу.
Обязанностей у меня немного: варю Артуру кашу, пропалываю пару грядок и поливаю вечером капусту, перцы, помидоры, огурцы. Когда стемнеет, мы с пуделем выходим в поле звонить дочке – ни в доме, ни на участке мобильной связи нет. Идя обратно, наблюдаем небесные светила. Звездное небо здесь видно почти все, как в планетарии, куда меня родители водили в детстве.
На ночь я запираю все калитки: на улицу, на реку, в сад. Будь моя воля, я б их вообще не отворяла лишний раз. Нет, я не человеконенавистница. Просто мне хочется побыть одной. Но даже
