для простолюдинов: слишком всё серо и из суровой нити.
Миновав площадь, отряд вышел на узкую улочку с одноэтажными домами. Воин, идущий первым, ткнул вперед пальцем. Орин всмотрелся в указанном направлении. Взгляд уперся в небольшую хижину, как показалось вначале, с наполовину обвалившейся крышей.
Чем дальше шли, тем меньше встречалось людей, а когда до хижины осталось всего ничего, улица как вымерла. Даже звуки приобрели какую-то приглушенность. Отряд остановился у двери, доски которой изрядно прогнили и потрескались, отчего между ними образовались широкие щели. Но что странно -внутри царит такой мрак, будто именно в этом доме затаилась до заката сама ночь и это если учесть, что крыша действительно наполовину обвалилась, ставни окон слегка приоткрыты, а в каменной кладке стен имеется множество небольших щелей. Дом выглядит заброшенным, причём давно.
Послышалось недовольное ворчание. Показалось, что строение ожило, и на незваных гостей дохнуло неприязнью и страхом.
– Ты… эта, – как-то неуверенно сказал приведший к дому Орина воин, – иди. А мы тут подождем.
– Прикроем с тыла, так сказать, – донеслось сзади.
Орин осторожно прикоснулся к ржавой ручке. Дверь легко поддалась, и он смело вошёл внутрь.
Даже через доспехи кожа ощутила какую-то мерзкую, липнущую к коже прохладу. Пока глаза привыкали к темноте, Орин пытался понять – кто он и как здесь оказался. Но память не торопилась выдавать секреты. Такое впечатление, что жизнь началась сразу в этом городе. Единственное, что помнит – как только открыл глаза, сразу увидел высокое, украшенное барельефом здание. Двускатная, крытая широкими пластинами черепицы, крыша, украшена коньками, изображающими голову какого-то рассвирепевшего животного. Стекла расписаны жутковатыми цветными рисунками, на которых рыцари бьются с уродливыми тварями. Стены сложены огромными глыбами, покрытыми золотой краской. Над широким входом с массивными дверями умелый мастер изобразил лицо человека. Глаза смотрят пристально, словно хотят заглянуть в душу. Брови сведены, уголки плотно сжатых губ слегка опущены, на лбу – морщины, будто человек увидел нечто омерзительное и подлое. Лицо вызвало трепет, словно… Он не смог понять это странное чувство. А дальше появилось непреодолимое желание идти. Ноги сами вынесли к дворцу Сайтора, мощному, больше похожему на небольшой замок. Стражники у дверей даже не посмотрели в сторону чужака. А дальше пошли многочисленные ступени, залы проплывали как в тумане, даже в памяти почти ничего не зафиксировалось. И закончился путь перед массивными высотой в полтора человеческих роста дверями, у которых стоял этот… как его?
– Дворецкий, – донесла память.
Странное слово. Хотя для него здесь все странно…
Глаза ещё не привыкли к темноте, а тело снова зажило своей жизнью. Он стал натыкаться на едва различимые в темноте предметы. И вдруг всё резко изменилось: из темной комнаты он попал
