Пингвин, тяжело вздыхая.
В это мгновение радио в комнате на столе кашляет и начинает вещать голосом диктора из новостей:
«Кх-х-х. Уровень воды за последнюю неделю не изменился. Пятнадцатиметровая водяная стена замерла на расстоянии ста двадцати километров от эпицентра трагедии в городе… Кх-х-х… Затоплено… Кх-х-х… Эвакуация продолжается. За последний месяц аномалия расширилась в диаметре на тридцать километров. Причины трагедии, приведшие к массовой гибели людей, до сих пор неизвестны. Ученые продолжают спорить о факторах, вызвавших необъяснимое стихийное бедствие. Почему вода замерла в огромном цунами, словно за невидимой стеной, и не разливается дальше, а передвигается скачкообразно? Откуда взялось такое количество воды посреди суши? Сегодня в студии профессор… К-х-х… Поддерживающий теорию о внеземном происхождении…»
Я схватился за голову. Больно. Очень больно. Боль набегает, словно морские волны. Пингвин испуганно смотрит и беззвучно раскрывает клюв.
– Слышишь, Пингвин внеземного происхождения, – сквозь боль улыбаюсь я, – помоги до кровати добраться.
Сильные руки Пингвина бережно подхватывают под мышки и опускают в кровать.
– Больше никогда меня не буди, – говорю я, чувствую на лбу его холодную ладонь и проваливаюсь в сон.
У озера с водой, отливающей на солнце изумрудами, растут дома. Именно – растут, словно мангровые заросли, окуная в прибрежную илистую воду толстые извилистые корни. В городе кипит жизнь. Маленькие шустрые обитатели напоминают древесных квакш, но только многоногих и с пучком щупалец у головы. Они бегают, открывая круглые дверки и выглядывая в окна. Среди города поднимаются огромные белые цветы, растущие из верхушек домов. Посреди лепестков сидят большие толстые жабы, важно и глупо глазея по сторонам.
– Кар-р-ра! – вдруг кричит одна, широко раскрыв рот и пузырями надувая щёки. – Кар-р-ра!
Тут же по лестнице взбираются несколько квакш, перекатывают жабу на носилки, бегут к воде и спешно бултыхают туда толстушку.
– На нерест пошла, – комментирует невидимый Пингвин.
– И в этом мире разум, – говорю я. – Вы что – сговорились все? Почему не попадается ни одного пустого мира?
– А они есть, пустые миры? – вместо ответа спрашивает Пингвин.
– Мне ещё не встречались. А ты не признаешься. Поросёнок ты, а не Пингвин. Там – «и-и-и» да «и-и-и», а как в мои сны пролезаешь, так болтаешь слишком много, только всё не по теме. Вообще – тебя кто сюда звал?
– Никто. Я сам пришёл. Тебе помогаю. И надеюсь, что ты найдёшь мой мир.
– А вот и нет никакого твоего мира, – говорю я. – И тебя нет. Ты только плод моего воображения. А я потихоньку схожу с ума от боли и одиночества.
– Думай как хочешь, – вздыхает Пингвин.
– Слушай, – говорю я, чувствуя далёкую подкрадывающуюся боль. – Ответь на вопрос наконец, это ты портал в мой мир открыл?
Но
