Как поживает малыш?
Хартог почти никогда не называл внука Бен или Бенни – только «малыш». Когда Бен немного подрос, Хартог решил, что его гены, пропустив сына, наконец-то расцветут во внуке.
– Здоров, хулиганит, все как всегда, – ответил Брам.
– С этим малышом надо заниматься дополнительно.
– Папа…
– Нет, послушай. У малыша явный талант. И ему не повредит, если ты попросишь какого-нибудь симпатичного студента-математика два-три раза в неделю приходить и играть с ним в цифры: складывать, вычитать. Сколько это может стоить? С деньгами у вас, кажется, все в порядке: книга принесла тебе целое состояние. Надеюсь, ты не все еще профукал на дом? Сколько раз я тебе говорил? Почему ты этого не делаешь? Поверь мне, малышу занятия не повредят.
– Я знаю. Надо будет поговорить с Рахель.
– Ты собирался с ней поговорить десять звонков назад.
– Я рад, что тебе не трудно повторить еще раз.
– Почему мне должно быть трудно?
– Ты же звонишь с больничной койки.
– Неправда, я сижу. В кресле. На койку я только смотрю.
– Ты прав, папа. Тебе там незачем оставаться. И глупо утверждать, что ты все такой же. Скорее можно сказать: ты все молодеешь.
– В твоем голосе мне послышался сарказм.
– Разве я посмел бы…
– Короче, можешь обо мне не беспокоиться.
– Я рад.
– Я еду домой.
– Вызови такси.
– А чем плох автобус? По статистике получается, что идти до автобусной остановки пока что опаснее, чем ехать в автобусе.
– Сохрани счет, папа. Я оплачу твое такси.
– О’кей, я возьму такси.
– Рахель хочет тебе что-то сказать, она ведь тоже врач.
– Их тут почти две тысячи в моем распоряжении. Более чем достаточно.
– Она уже подошла, пап.
Брам зажал ладонью микрофон и прошептал:
– Он просто невозможен. Ничего не могу поделать.
– Хороший признак, – улыбнулась Рахель, принимая трубку. – Ну, старый ворчун, как дела?
Поразительно, каким счастливым выглядел отец, когда Рахель разговаривала с ним. В стальном щите Хартога существовало два тонких места, два человека, с которыми он позволял себе быть слабым и сговорчивым: Бенни – мальчик, походивший на него более, чем собственный сын, и Рахель, желаниям которой он с удовольствием потакал.
– Да, это Хендрикус лает, он желает вам скорейшего выздоровления, – ласково говорила Рахель.
В салоне «эксплорера» мирно спали Бенни и его друг Хендрикус. Брам вел автомобиль вдоль холмов, под сенью деревьев, отбрасывавших тень на дорогу, любуясь пасторальным пейзажем к западу от Принстона. Ему пришлось надеть темные очки, чтобы смягчить бившее в глаза солнце.
Их дом находился в полутора милях от Делавэра, реки, отделявшей Нью-Джерси от Пенсильвании. На другом ее берегу неторопливо разрасталась к северо-востоку Филадельфия – в ожидании счастливых
