Готфрида.
– Тогда дай мне еще раз «Карла». Поеду домой, заберу Пат, а через час заеду за вами.
– Хорошо.
И я отправился дальше. Уже когда был на Николайштрассе, вспомнил про собаку. Повернул и поехал за ней.
В окнах лавки было темно, но дверь была открыта. Антон сидел в глубине помещения на походной кровати. В руке у него была бутылка.
– Посадил меня Густав в кучу дерьма! – сказал он, обдав меня винным перегаром.
Терьер бросился мне навстречу, запрыгал, обнюхал, лизнул мне руку. В косом свете, падавшем с улицы, глаза его отливали зеленым цветом. Антон, покачнувшись, встал и внезапно заплакал.
– Прощай, собачка, вот и ты уходишь… все уходят… Тильда подохла… Минна ушла… Скажите, мистер, на кой шут живет наш брат на свете?
Только этого мне не хватало! Маленькая безрадостная электрическая лампочка, которую он теперь включил, гнилостный запах аквариумов, тихий шорох черепах и птиц, низенький одутловатый человечек – ну и лавчонка!
– Ну, толстопузые – это понятно, а наш-то брат, а, мистер? Зачем мы-то живем, горемыки-пинчеры?
Обезьянка жалобно взвизгнула и стала бешено метаться по своему шесту. По стене прыгала ее огромная тень.
– Коко, – всхлипнул человечек, уставший от одиноких возлияний в кромешной тьме, – единственный мой, иди сюда! – Он протянул обезьяне бутылку. Она вцепилась в нее обеими руками.
– Вы погубите эту тварь, если будете давать ей спиртное, – сказал я.
– Ну и пусть, мистер, – пробормотал он, – годом-двумя больше или меньше на цепи… один шут, сударь… один шут…
Я взял щенка, прижавшегося ко мне теплым комочком, и вышел. На улице я опустил его на тротуар. Грациозно прыгая на мягких лапах, он побежал за мной к машине.
Я приехал домой и осторожно поднялся наверх, ведя собаку на поводке. В коридоре я остановился перед зеркалом. В моем лице не было ничего необычного. Я постучался к Пат, слегка приоткрыл дверь и пустил щенка.
Оставаясь в коридоре, я крепко держал поводок и ждал. Но вместо голоса Пат я неожиданно услыхал бас фрау Залевски:
– Силы небесные!
На душе у меня отлегло, и я заглянул в комнату уже смелее. Я боялся первых минут наедине с Пат, теперь же положение облегчалось – фрау Залевски была надежным амортизатором. Она величественно восседала за столом с чашкой кофе и колодой карт, разложенных в особом мистическом порядке. Пат, пристроившись рядом, с горящими глазами внимала предсказаниям.
– Добрый вечер, – сказал я, радуясь такому обороту.
– А вот и он, – с достоинством произнесла фрау Залевски. – Недлинная дорога в вечерний час, а рядом король темной масти из казенного дома.
Собачка рванулась с поводка и с лаем проскочила между моих ног на середину комнаты.
– Боже мой! – воскликнула Пат. – Да ведь это ирландский терьер!
– Какие познания! – сказал я. – А я вот еще два часа назад не имел об этой породе никакого
