style="font-size:15px;"> Пока все спешили к двери, она еле-еле шла к его столу. Каждый шаг давался с трудом – девушка будто направлялась на эшафот. Что это могло означать? Чего он от нее хотел? Унизить еще сильнее? Оскорбить – теперь уже наедине?
Озеров продолжал, наклонившись, что-то записывать в ежедневнике, а она осторожно пробиралась к нему, не упуская возможности в подробностях рассмотреть мужчину. Все-таки с одним фактом невозможно было поспорить – этот гад по-настоящему привлекателен. Нет, роскошен!
Волевой мужественный подбородок, смуглая золотистая кожа, прямой длинный нос и пронзительные светло-зеленые глаза. Широкие, сильные плечи: мускулы бугрились даже под строгой светлой рубашкой. Одевался профессор всегда просто, но со вкусом. Его брюки, джемпера и сорочки выглядели ультрамодно. Особенно по сравнению с одеяниями остального мужского преподавательского состава университета.
Алексеева подошла и замерла у стола, полная решимости дать при необходимости отпор. Она тяжело дышала, ее руки продолжали дрожать. Девушка ожидала от профессора чего угодно, но только не того, что Озеров вдруг выпрямится, скрестит руки на широкой груди и молча уставится на нее.
10
Профессор дожидался, когда последний студент покинет аудиторию. Но назойливый Юшков будто специально долго возился с вещами, копался в идиотской, затасканной кожаной папке, которую вечно носил под мышкой, и кидал короткие, заинтересованные взгляды в их сторону.
Озеров еще в начале лекции заметил, что парнишка заглядывается на Алексееву. Смотрит на нее неотрывно, буквально прожигает взглядом. А то, что он хотел вступиться за девушку, только подтвердило догадки. И бесило отчего-то еще больше. Профессор ревновал, но не хотел признаваться в этом даже себе самому.
– Юшков, я тебя жду, – прозвенел чей-то голосок у двери.
Зуфарова. Матвей Павлович не всегда мог вспомнить, как зовут середнячков, но хорошо запоминал фамилии тех, кто опаздывал на его пары или учился из рук вон плохо. Отличников он тоже помнил. Но эта девушка относилась скорее к первой категории: вечно спящая на лекциях или рисующая комиксы на полях тетрадей Зуфарова. Довольно сообразительная, но жутко ленивая студентка.
– Меня? – Брови Юшкова приподнялись.
Он явно хотел задержаться и дождаться Алексееву.
– Тебя-тебя. – Мелкая Зуфарова почесала кудрявую башку. – Дело есть.
– Хорошо, – недовольно вздохнул Юшков, сунул папку под мышку и направился к выходу.
– Идем, – кивнула ему троечница. – Слышь, че скажу. Ты же этот, как его, пловец?
– Ага.
Хлопнула дверь.
Теперь они с Ольгой остались вдвоем. Отрезанные от всего мира стенами аудитории. И Озеров чуть было не растерял свою решимость.
Ольга терзала его своим гордым взглядом из-под ресниц. Матвей Павлович смотрел на нее и понимал, что сопротивляться своему желанию становится все труднее. Студентка терпеливо ждала, когда он заговорит, а мужчина с трудом мог дышать, не то
