руководимым непримиримым врагом всех народов, евреями, то заговор «анти-Франции», разоблачаемый сторонниками «Аксьон франсэз» или католическими пропагандистами-традиционалистами, есть заговор специфический, индивидуализированный в том смысле, что он направлен против французской нации и имеет целью покорение этой нации путем разрушения ее собственной идентичности, ее наследия и традиций, охватывающих католическое наследие среди других (Моррас) или прежде всех других. В 1908 г. П. Барбье так определяет свой подход к проблеме как католика, объявленный антисемитизм которого стремится быть «обдуманным и разумным»[249].
Мы хотим ослабления мощи евреев не потом лишь только, что, будучи вождями или сообщниками франкмасонства, они [ «евреи»] стараются вместе с ним дехристианизировать Францию. […] От правительства мы требуем не содействовать делу коррумпирования и разложения французского общества, которое евреи предприняли и которое продолжают, опираясь на франкмасонство, став его самыми активными агентами и заняв в нем преобладающую позицию[250].
Кроме того, интернациональный заговор, в трактовке «Протоколов», является в основном заговором иудео-плутократическим, тогда как заговор «анти-Франции», по мнению «Аксьон франсэз» или католиков-контрреволюционеров, является в основном заговором иудео-республиканским, первоначально иудео-якобинским[251]. В центре антиеврейского воображаемого «Протоколов» находится фигура еврея-толстосума, тип плутократа Ротшильда, природного обладателя наднациональной экономической мощи, тогда как антиеврейское воображаемое «интегрального национализма» сконцентрировано на еврее-якобинце – типе современного нерелигиозного еврея – масона и республиканца, который пытается осуществлять политическую власть любой ценой, в том числе ценой дезорганизации и ослабления старой французской нации. Именно в таком смысле можно в общих чертах охарактеризовать юдофобию на базе «Протоколов» как экономическую юдофобию, направленную против безродной финансовой верхушки, которая, как предполагается, состоит из евреев и расположена к революциям (отсюда – разоблачение «иудеобольшевизма»), тогда как юдофобия моррасовского толка – это политический антисемитизм в строгом смысле слова, направленный против «государственного еврейства», а через него – против республиканского строя[252].
Но здесь речь идет только лишь об идеально-типическом различении, поскольку набор антиеврейских стереотипов составляет общее наследие. Что касается антимасонского измерения, то оно образует, если можно так сказать, идеологический инвариант этих двух современных антиеврейских воображаемых. Фигура франкмасона неотделима от фигуры еврея: разоблачаемый заговор всегда является иудео-масонским заговором. И это при том, что масонство или изобличается в качестве «еврейского» создания (интерпретация, преобладающая в «полупротокольной» литературе), или бичуется как второстепенная
Ibid. P. 9. В конце 1920-х годов публицист Рене де Планоль, директор журнала La Nouvelle Lanterne, также охарактеризовал свой собственный антисемитизм как «разумный» (Planhol R. de. L’âme juive et le problem juif//La Nouvelle Lanterne, 11 avril 1929. P. 244).
Barbier P., op. cit. P. 90, 91–92.
Оспоре между евреямииякобинцамивизображении националиста из «Аксьон франсэз» см.: Tauxier O. De L’inaptitude des Français á concevoir La question juive (Lére partie)// L’Action française, 1er November 1899. P. 402–420.
См.: Birnbaum P. Un methe politique: la «République juive». De Léon Blum á Mendés France. P.: Fayard, 1988; см. также статью Бирнбаума в нашей коллективной работе 1992 г. (том 2).
