не брякнул обидное «супермен», «Наполеон» или что-то подобное, я сказал, соглашаясь:
– Так то – нормальные. А я – ненормальный.
Он прищурился, в живых глазах проступило подозрение, словно увидел настоящего шпиона.
– Это в каком смысле?
– В самом прямом, – сказал я поспешно. – Чего-то во мне не хватает. Может быть, микроэлементов каких?
Он гулко захохотал, откинулся всем телом, большой живот мерно заколыхался.
– Йода, наверное… ха-ха!
– Наверное, – согласился я, хотя, судя по его тону, с недостатком йода что-то связано, дебилизм какой-нибудь или олигофрения. – Кто знает? Ладно, бывай…
Он удивился:
– Ты куда?
– На балкон, – буркнул я. – Куда здесь еще?
Он гыгыкнул:
– А че, второй этаж занят?.. Да ты че вдруг озверел?
– Дурак ты, – сказал я с сердцем.
Ничуть не обидевшись, болельщики – народ жизнерадостный, на такие мелочи внимания не обращают, ухватил меня за рукав.
– Погоди! Мы собираемся завтра в клуб на Весниной! Там клевая тусовка собирается!
– Это без меня решили.
– Ну и что? Пойдешь с нами. Ты ж всегда ходил с нами!
– Во мне йода не хватает, – ответил я и, выдернув рукав, пошел в сторону балкона.
– Обиделся? – крикнул он вдогонку. – Ну ты даешь! Это же приколы, чудак! Ты и на приколы не реагируешь? Да ты в самом деле ненормальный…
Да, ненормальный, мелькнуло у меня в голове. Я в самом деле ненормальный. Только йода и всякого во мне вряд ли недостает, скорее – в избытке. Потому и ненормальный. Когда мало – ненормальный, когда много – тоже. Нормальные – это вот такие, как Люша или Барабин. Что-то не хочется быть такой нормой…
Я вышел на лестничную площадку, там за углом шелест платья и сладострастное сопение, надо бы уйти, но я понимаю, что так им еще интереснее, как будто бы в полшаге от опасности, постоял, всерьез подумывая, а не махнуть ли на все и не уйти домой… но обещал Лариске побыть прикрытием, да и как-то неловко уйти, не люблю конфликтов, я хоть и бурчу, но сама бесконфликтность…
За углом наконец засопели в два голоса особенно страстно и затихли. Я не стал выяснять, кто там, повернулся спиной и открыл дверь в комнату.
Барабин уже на балконе, довольно ржет над собственными шутками, рядом негромко хихикает Ольга, а я напоролся на тугой, как шар Монгольфье, объемный живот Люши. Хозяин квартиры, несмотря на свой вес и размеры, неутомимо двигается как броуновская частица, следя, чтобы везде было веселье.
Он облапил меня, хорошо хоть не поцеловал. От него мощно пахнет копченой колбасой, жареным салом, луком и горькими травами, что разжигают аппетит и позволяют есть еще, еще, еще.
– Ты куда? – захохотал он утробно. – К Таньке?.. Она на кухне, ветчину жарит! С яичницей, конечно. Люблю это дело, что-то в душе переворачивается, когда жареная яичница… Наверное, предки сперва только птичьи яйца по кустам собирали лет эдак миллионов пять, потом научились жарить прямо
