style="font-size:15px;"> Молокосос нравился Луку все меньше и меньше:
– Большая. Набаторская армия и сдисские колдуны называется.
– Давно ушли?
– Как штурмом крепость взяли, так и ушли. Лесами к своим пробирались.
– А за нами зачем идете?
– У нас дорога одна. Не наша вина, что вы направляетесь туда же, куда и мы.
– И куда же, по-твоему, мы идем? – нехорошо прищурившись, спросил молодой.
– В Альсгару конечно же.
– Да ну?
– Помягче, Шен, – одернула молодого женщина. – Мы не уверены, что вам с нами по пути.
– Не хотите идти вместе, не надо, – угрюмо ответил ей следопыт. – Мы вашей компании не ищем. Пропустите вперед. Нам делить нечего. У всех свои дела.
– Вы за нами топаете от самой деревни, так?
Луку очень хотелось соврать, но, судя по выражению лица стрелка, тот не любил сказок.
– Да. Мы ушли немного раньше, но потом пропустили вас вперед.
– Это ты ночью ходил вокруг костра? – Сероглазый заметил окровавленную повязку Га-нора.
– Точно. Хорошо стреляешь.
– Хорошо бегаешь, – не остался тот в долгу, но лицо его уже не было таким мрачным. – Ты везунчик.
– Уг хранит умелых, – невозмутимо произнес следопыт. – Я могу узнать твое имя?
– Серый, – после недолгого молчания ответил мужчина и опустил лук. – Бросайте оружие и можете идти впереди. Но так, чтобы я вас видел. И без глупостей.
Глава 11
Тальки часто повторяла, что зеркала любят лгать, даже если ты просишь их сказать правду. На приказ показать истину они всегда отвечают смехом и искажением реальности. Юлят, ловчат, изворачиваются и лгут, лгут, лгут.
«Никогда не доверяй зеркалам, милочка. И не поворачивайся к ним спиной. Они могут обжечь», – говорила старая карга, добро улыбаясь и попивая холодный шаф.
Тиа ей не верила – зеркало всегда показывало реальность. Но сегодня все изменилось. Впервые оно обмануло, и Проклятая с ненавистью смотрела на свое отражение, ставшее вдруг чужим.
Хотелось выть. Кричать. Убивать всех, кто попадется под руку: тупых местных жителей, перепуганных набаторцев. Тех, из-за кого она стала такой: суку-девицу, мальчишку-щенка, внезапно проявившего Дар Целителя, и лучника. Последнего в особенности. Она вытащит из него все жилы, а потом заставит съесть собственные глаза.
Рыхлый, широкоплечий детина, с пухлыми, отвисшими губами, плоской тупой мордой и белесыми нечеловеческими глазами смотрел на Тиф из лживого зеркального мира. И она не выдержала. Зарычала, словно загнанная в угол волчица, и что есть сил ударила тяжелым кулаком в ненавистное лицо. Зеркало лопнуло. Разбилось вдребезги. Рассыпалось острыми продолговатыми осколками по полу, грозя поранить босые ноги. Лицо исчезло и… осталось.
Здесь. С ней. У нее. Навсегда.
Костяшки правой руки жгло, на доски пола капала кровь. Тиа не обращала
