это? – спросила Карабелла, когда хьорт вышел.
– Я познакомился с ним сегодня утром, за завтраком. Это местный торговец, кажется.
Она состроила гримасу.
– Мне он что-то не нравится. Впрочем, хьортов мало кто любит. Безобразные существа. – Она грациозно встала. – Пошли?
В эту ночь он опять спал крепко. Казалось, после событий дня ему должно было присниться жонглирование, но нет: он снова оказался на пурпурной равнине, и это настораживало, ибо маджипурцы с детства знали, что повторяющиеся сны исключительно важны и, как правило, предвещают зло. Повелительница редко посылает такие сны, а вот Король любит это делать.
И опять сон оказался лишь фрагментом чего-то. В небе парили усмехающиеся лица. Водовороты пурпурного песка кружились на тропе, словно под ней усиленно работали своими когтями какие-то подземные существа. Из земли вырастали шипы. С деревьев таращились глаза. Во всем таилась угроза, уродство, ненависть. Но в этом сне не было ни действующих лиц, ни событий. Он просто служил дурным предзнаменованием.
Мир сна уступил место миру рассвета.
Валентин проснулся раньше всех, как только первые лучи света проникли в комнату. Рядом блаженно посапывал Шанамир. В дальнем конце свернулся, как змея, Слит. Рядом с ним улыбалась во сне Карабелла. Скандары, видимо, спали в другой комнате, из чужаков здесь были только два больших бесформенных хьорта и три врууна, тела которых переплелись так, что больше походили на запутанный клубок конечностей.
Валентин достал из чемоданчика Карабеллы три жонглерских мяча и вышел в туманный рассвет отточить свои приобретенные навыки.
Появившийся часом позже Слит застал его за этим занятием и всплеснул руками:
– У тебя прямо страсть, приятель! Ты жонглируешь как одержимый. Но не утомляйся чрезмерно. Сегодня мы перейдем к более сложным приемам.
Утренний урок состоял из вариаций основного положения. Теперь Валентин учился так бросать мячи, чтобы один всегда был в воздухе, и он освоил этот трюк, овладев техникой его выполнения за полдня, хотя Карабелла говорила, что это требует многих дней практики.
Его заставляли ходить, бегать, поворачиваться и даже прыгать. Он жонглировал тремя мячами, поднимаясь и спускаясь по лестнице, присев на корточки, опускаясь на колени, стоя на одной ноге, как важная гихорн-птица с болот Зимра. Теперь он был абсолютно уверен в полной согласованности работы глаз и рук, а остальные части тела могли выделывать что угодно, никак не влияя на жонглирование.
Днем Слит учил его новым хитростям: кидать мяч из-за спины, из-под ноги, жонглировать со скрещенными руками. Карабелла показывала, как бросать мяч в стену и мягко переводить его возвращение в полет, как посылать мяч из одной руки в другую и тут же, вместо того чтобы ловить, отправлять его обратно тыльной стороной кисти. Все это он быстро освоил. Карабелла и Слит не осыпали его комплиментами – постоянно хвалить не годится, – но он замечал, как часто они изумленно переглядывались, и это было ему приятно.
Скандары жонглировали в другой части двора, репетируя
