я была белоручкой, но как-то это несолидно. В своём доме я могла спокойно наводить порядок, но на то он и мой дом.
– Ну не мне же. – Я постаралась взгляд сделать как можно мрачнее. Реакцию мастер оценил. – Хорошо, к завтрашнему дню тут наведут порядок. Недостаток слуг не испытываю. – На некоторое время эд Йеннер задумался, рассеянно потирая пальцем висок, а потом продолжил: – А поскольку слуги имеют привычку делать только то, что им прикажут, ты же сама и проконтролируешь, чтобы твоё рабочее место было организовано, как тебе нужно.
И зачем весь этот спектакль был нужен? Ещё как только я зашла в эту комнату, мне бросился в глаза контраст – тут так пыльно, неопрятно, грязно. В то время, как все помещения, все здание, да и сам его хозяин производили впечатление своей аккуратностью, чистотой, порядком.
Но не в моей ситуации спорить. Проконтролировать – это я смогу.
– Все задачи ясны?
– Вполне.
– Так уж и быть, сегодня отпускаю пораньше тебя. Тем более сегодня ярмарка, а я про неё только вспомнил. Ты же участвуешь?
Я кивнула.
– Всего доброго.
Вчера я уходила отсюда радостная, но все ещё испуганная. Сегодня же – в растерянности.
На ярмарку я опаздывала. Банафрит сама уже разложила на прилавке наготовленное вчера и вела бойкую торговлю. Людей у лотков со сдобой было немало. С одной стороны, я опасалась и шла с некоторой боязнью к такому скоплению людей, а с другой – одну же Банафрит оставить не могла. И так её подвела и задержалась. А уж увидев, кто с немалым удовольствием угощался пирожками с вишней, собственноручно мною приготовленных от и до, я прибавила шагу.
– Добрый день, – бойко поздоровалась я и улыбнулась. И постарались сделать улыбку чуточку теплее, чем следовало.
– Добрый, – спустя минуту все же ответил Стейнир. Не сразу, потому что дожевывал пирожок.
– Спасибо, что купили у нас выпечку, – поблагодарила я его.
– Для доброго дела не жалко.
«И только?» – не спросила я.
Тут Банафрит освободилась, разобравшись с другим покупателем.
– Вкусные, да? Я же говорила, – заявила она.
– Да я и не сомневался, – ответил ей Стейнир.
– А все потому, что готовила их эдель Астари. Сама, – и засветилась довольством и гордостью за меня. Я же смущенно опустила глаза, как всегда радуясь, что румянца не видно.
Меня смущала сама ситуация, как будто помощница решила… сосватать меня, поэтому и расхваливала.
– Знаете, я, пожалуй, ещё возьму. Остались же? – вдруг поинтересовался Стейнир.
А вот это уже лестно. Теперь я смущалась по другой причине.
В результате он скупил все оставшиеся, что-то около двух десятков. Банафрит отпускала веселые замечания по поводу мужского аппетита, а я молча складывала пирожки в бумажный пакет. Вдруг боязно стало поднимать глаза на мужчину, встречаться с ним взглядом. Ладошки в перчатках,
