тело, пока накрытое с головой. – Готова?
– Да, – прошептала я, не отрывая взгляда, хотя готова вовсе не была, к такому вообще невозможно подготовиться. Когда Петрович открыл его, и показал то, что осталось от моего мужа, я еще как-то держалась, только зажала руками рот, чтобы не заорать в голос. Но когда он открыл второй, и я увидела маленькое, обугленное тело моей дочери, мне уже было все равно, что обо мне подумают эти практически незнакомые мне люди. Нечеловеческий крик, рвавшейся наружу с момента моего появления здесь, все-таки нашел выход. Я лежала на полу в морге и ревела как раненый зверь, а Павел Юрьевич и Петрович суетились вокруг меня, пытаясь поднять. Наконец Петрович сообразил и наполнил добрую половину стакана спиртом. Подошел и насильно, удерживая мою голову, заставил выпить. Через несколько минут по телу разлилось приятное тепло, а я поняла, что пьяна. Но, на удивление, мне стало немного легче.
– Пришла в себя, девочка? – подошел ко мне Петрович, помог подняться на ноги и усадил на стул. Павла Юрьевича в морге уже не было.
– Да, спасибо вам… – я подняла на него глаза и он понял мой невысказанный вопрос.
– Юрий меня зовут, Юрий Петрович.
– Юрий Петрович, я знала, что это будет тяжело, но должна была взглянуть на мужа и дочь, должна была попрощаться. Вы простите меня.
– Ты молодец, девочка, – увидев, что я плачу, он подошел, вытер мне слезы своим платком и погладил по голове. – Все сделала правильно. Я здесь за много лет такого перевидал, уж ты поверь мне. И скажу, легче станет не скоро, но станет обязательно. Это нужно пережить. Пусть вещь и банальная, которую я сейчас скажу, но очень правильная – время лечит.
– Спасибо вам, Юрий Петрович, – я поднялась с намерением покинуть, наконец, это место. – За все спасибо.
– До свидания, девочка. Терпи, все пройдет, – он подошел и погладил меня по голове, а мне опять захотелось зареветь, настолько трогательно и неожиданно было для меня его сочувствие.
– Да…., – на пороге я обернулась и, прежде чем закрыть за собой дверь, сказала, – меня Юля зовут.
Вышла на свежий воздух, мысли мои путались. То ли от увиденного, то ли от выпитого спирта, а может быть от всего в целом. Хотела узнать у Павла Юрьевича когда можно забрать тела, но его коллега сказал мне, что ему пришлось срочно уехать. Тогда я, совсем забыв что приехала с Витей, отправилась совершенно в противоположную сторону. Спирт еще не выветрился из организма, голова была как ватная. Когда немного пришла в себя, обнаружила что сижу на лавочке в каком-то дворе. Догадавшись взглянуть на табличку с адресом, вызвала такси и через полчаса уже была возле дома. И только когда вошла поняла какую глупость совершила, вернувшись сюда. Каждая вещь здесь напоминала мне о Катюше и Толе. Развернувшись, бросилась на кухню, достала из холодильника не початую бутылку вина и, открыв ее, стала пить прямо из горла. Выпив почти половину, обвела кухню помутневшими
