он продержал в неволе своего «гнезда» премилого мальчика. Сына одной клиентки, что не смогла расплатиться за дорогостоящие услуги Макса. Это был ребенок того нежного возраста, когда еще непоколебимая вера в добро не покинула его наивного мышления. Когда окрыленная детская фантазия еще не зажата рамками взрослой приземленной жизни. Когда доверчивое сердечко колотится чисто и свежо, не зная боли предательства и обмана. Не зная страха. Вот это-то бесхитростное, легковерное дитя он льстивыми обещаниями заманил в свое «гнездо».
Несколько недель кряду он издевался над своим пленником. Медленно вытравливал из его светлой души веру в людей, в саму жизнь. Выедал, высасывал из него чувства и эмоции, подлинная искренность которых присуща только детям. Он жестоко избивал его каждый день. Насиловал всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Морил голодом. Причинял адскую боль самым извращенным образом. И получал от этого истинное удовольствие гурмана, что наслаждается вкусом изысканнейшего деликатеса. Притом с удовольствием наблюдал, как постепенно угасает жизнь в хрупком, истощенном, измученном, окровавленном тельце.
На мальчика подали в розыск, но спустя некоторое время объявили без вести пропавшим и прекратили поиски. Его разъеденные кислотой останки так и не нашли.
Но особое, эдакое развратно-изощренное удовольствие он получал от девственниц. Наивысшим наслаждением для него было зверски их насиловать. Слышать их крики и мольбы о пощаде. У него аж привставал всякий раз, когда он вспоминал извивающееся под ним тело не знавшей мужчин девушки.
Предстоящую оргию он планирует разделить со своими партнерами по адвокатской конторе. Такими же жестокими растлителями в душе, как он сам. И с таким же безупречным лоском во внешности, как и у него самого.
Дорогой он набрал Тимура, и поехал к нему не в офис, как изначально предполагал, а домой. На дверной звонок ему открыла сногсшибательная брюнетка с голливудской улыбкой. В ней было идеально все: от совершенной фигуры до подобострастно-расчетливого взгляда. Макс знал эту блажь своего компаньона. С тех пор, как у того завелись шальные бабки, он нанимал себе в домработницы элитных проституток. Причем менял их раз в несколько дней. И требовал от них беспрекословного выполнения любых его капризов. И эти все понимающие марионетки, с холодно развращенным умом и извилистой темной душой принимали правила игры за баснословно щедрую оплату.
Вот и сейчас на длинноногой, пышногрудой модели кроме туфель на шпильках и чулок больше ничего и не было. Она поприветствовала его со всей нежностью и почтительностью, кои ему причитаются. Проводила его в одну из десяти комнат пентхауса, где расположились Тимур и Юра – два его ближайших соучастника как адвокатских, так и нелегальных дел.
– Какие люди? И без охраны? – вместо приветствия
