в каком-нибудь бараке. Да и жить мне не на что без стипендии, – как-то совсем трагично закончил он.
– Харэ ныть! У тебя все лето впереди. Устроишься на работу, глядишь, и поднакопишь деньжат.
Ден закинул руку за голову. Поддернув штанину, он забросил ступню на колено согнутой ноги. Сделал вид, что погрузился в чтение журнала, всем своим видом показывая, что дальнейшие стенания друга ему не интересны. Хотя, как сказать друга?..
Это он, Ден, поменял их со Стасом работы, когда последним выходил из аудитории. Хотя он знал о нелегкой судьбе парня. Что родом тот из маленького шахтерского городка в Сибири. Что вырос в многодетной семье, перебиваясь в хлеба на воду. Что один из всех отпрысков сумел не только окончить школу, но и поступить на бюджет и уехать учиться. Ден также знал, случись что, и ему некому будет помочь. Именно поэтому парень так усердно учился, забивая на все вечеринки, не осмеливаясь прогуливать пары.
Однако все это не остановило его поступить так подло по отношению к бедолаге. Почему? Да просто повинуясь минутной слабости тщеславия. Просто уступая прихоти своей скотской натуры. Просто… да просто так.
Краем уха он зацепил разговор младших и заинтересовался им.
– Ну-ка, ну-ка. Чё за движуха у вас намечается?
– На базу сваливаем на все выхи.
– Это перед самой сессией-то?
– Да, – отмахнулся Миха. – Кто готов, тот и так все сдаст, а кто нет, так и эти пару дней не спасут. Я и говорю, – переключился он на Славика, – Илюха здорово подмутил. Отдельный домик забронил. Но там понятно, особая ночь, все дела. Только и мне не в прикол кувыркаться со своей у всех на виду. Надо разнюхать, может, остались еще незанятые?
– Намечаются глобальные потрахушки? – глумливо вставил Ден. – Что за «особая ночь»? Он что, девственности лишаться будет? Мальчик созрел?
– Не он. Нелли, – поделился Славик. – У них там своя романтичная история. Мы всех подробностей не знаем. Только то, что у нее там будет «первый» раз.
Вот все-таки мальчишки иной раз почище бабок базарных будут! Мало того, что свои секреты хранить не умеют, так еще и чужие всем растрещат.
«Ага, это девочка созрела», – сладострастно подумалось ему. Он по опыту знал, как это убойно – ломать целки. Не одна уже прошла через его руки. Вернее, кровать. Сначала они ломаются, никак не могут решиться. А когда уступают его обольщению, начинается самый смак. Крик боли, стоны и ёрзанье под ним, просьбы остановиться, слезные мольбы оставить ее в покое. Но он берет свое, яростно и безжалостно, удовлетворяя эгоистичное желание.
Он, было, приготовился углубиться в расспросы, подстегивая и распаляя свое больное воображение, но снова зазвонил телефон. Вот приставучая! Что непонятного ей сказал? Разве не доходчиво отправил ее на хуй со всеми ее траблами? Он взглянул на дисплей и все раздражение на предполагаемого
