Конечно, к уединению и наплыву свободного времени он привыкал долго, но теперь наслаждается открытыми возможностями и необходимым в его возрасте отдыхом на заслуженной пенсии…
– Это ты удачно про возраст и мне напомнила, – громогласно хохотнул мужчина. – Я тоже давно мечтаю уйти на пенсию, но пока за зад крепко держат незавершённые дела.
– Да что вы, Павел Валентинович, – быстро исправилась я, – не про вас же! Отец ведь значительно старше… Если вы помните, то я поздний ребенок…
Тот лишь отмахнулся от моих слов, шутливо подняв вверх руку, жестом ставя точку в неудобном для меня разговоре.
– Ну так что, Милая? Можно я по-отцовски так с тобой? Ты ко мне по делу? Куда назначили?
Слегка улыбнувшись, кивнула, вспоминая свое детское прозвище, но сразу собралась и четко ответила:
– По 210-той, дело Козырева.
Мужчина поперхнулся, смешно вытаращил на меня глаза, словно впервые увидел и замолчал. Секунды сливались в минуту, время некрасиво растягивалось, будто резиновое и мне стало не по себе под сверлящим взглядом старшего по званию. Мне бы сейчас плюнуть на все, стушеваться, извинится и выйти из этого кабинета, оставив дурацкую идею, но, вспомнив нахальный выпад Козыря, который вывел меня из равновесия, я продолжала стоять на месте, отсчитывая себя за вспыльчивость, как глупую девчонку.
– Значит, тебе его отдали… – выйдя из временного ступора, задумчиво протянул Павел Валентинович. – Зря… Не потянешь.
– Посмотрим, – тут же ответила я, собралась, вытянулась, расправила плечи и решительно подняла подбородок.
– А ко мне зачем пришла?
– С просьбой… – лишь на доли секунды замялась, а потом быстро выпалила – по ужесточению режима содержания подследственного Козырева. Прошу для него одиночную камеру на спец.коридоре, а также временное ограничение посещений и передач. Абсолютная изоляция.
– Адвокат? – уточнил Павел Валентинович.
– Хотелось бы пока обойтись без посещений адвоката, – увидев, как мужчина неодобрительно покачал головой, добавила, – я знаю, моя просьба вам по силам.
– Смотри, Мила, я-то сделаю. Ты-то как потом будешь? Не тот это человек, чтобы в такие вот игры с ним играть! Он ведь узнает, что режим содержания сменится лишь по твоему настоятельному требованию. Не мне тебе рассказывать, что здесь даже у стен есть уши…
– Все знаю. Осознаю риски, – соглашаюсь я.
– Нет, Милая, – впервые за весь разговор перебивает меня Павел Валентинович, – вижу, что совсем не принимаешь в серьёз всю неразумность своей просьбы и не понимаешь последствия.
– Но я считаю, что это очень поможет ходу дела.
Мужчина тяжело вздыхает и кивает головой, соглашаясь, а я не могу сдержать победную улыбку и уже сейчас представляю себе, как войду через неделю в комнату для допросов, и подследственный Козырев будет со мной значительно
