скорости. Через секунду его было не разглядеть.
Мужчина, не теряя времени, двинулся к несчастной. Она молча, с каким-то отстраненным любопытством разглядывала рану на бедре. Касалась ее – то одним пальцем, то другим. Истечение светящейся субстанции, заменявшей девушке кровь, уже ослабло, но совсем не прекратилось. Намокший песок под ногами переливался, будто подсвеченная изнутри россыпь мельчайшего жемчуга. Оторвав от разодранных в схватке штанов длинную ленту, мужчина быстро и умело перетянул рану. Близкое и такое доступное женское тело, казалось, ничуть его не взволновало. Он был бесстрастен, как врач. Впрочем, и спасенная не обращала внимания на собственную наготу.
Покончив с перевязкой, мужчина легко, будто ребенка, поднял девушку на руки, и заговорил. Голос его оказался низок и по-особому богат. Словно нарочно был «поставлен» для театральной сцены.
– Ты не человек, – утверждающе сказал он. – Ноктис?
Существо, похожее на девушку, голосом, абсолютно неотличимым от девичьего, произнесло: «Да!» Кивнуло и счастливо улыбнулось. Наверное, эта улыбка могла бы расположить к толстушке даже тысячелетнего идола, олицетворяющего дух скорби, заставить ожить древний камень на краткий миг и улыбнуться в ответ. Но только не угрюмого мужчину. Он подвигал челюстью и хмуро спросил:
– Скажи, ноктис, ты помнишь, где твой дом?..
АЛЬФА
…Две с половиной тысячи лет назад в представлении людей Земля еще не была шаром. Она являла собою цилиндр или отрезок колоссальной колонны с высотой, равной трети диаметра, и звалась Хтония. Цилиндр тот покоился в центре мира и омывался со всех сторон Океаном, вместе с которым был заключен в небо,в сравнительно тонкуюоболочку из воды и воздуха, замкнутую, в свою очередь, внутри сферы из огня. Элементов, из которых состоит доступный человеку мир, тогда было всего четыре, и ни один из них не был химическим. Числа делились на треугольные, квадратные и прямоугольные, а люди делились на тех, кого зачали боги, и тех, чьих предков воистину сверхъестественная похоть богов обошла стороной. В те далекие времена место, о котором пойдет речь, звалось Пеперасменон, что на древнегреческом языке значит «ограниченное, определенное, конечное». Иначе: «мир внутри Пределов».
Если совсем коротко – Перас: Предел.
Так оно зовется и сейчас.
Больше всех о Перасе знали орфики, Анаксимандр, да еще, пожалуй, Гераклит из Эфеса. Но никаких письменных свидетельств, в которых упоминалось бы о Пеперасменоне, от Анаксимандра и орфиков не сохранилось. Как не осталось от них письменных документов вообще. Что же касается Гераклита… Не напрасно современники прозвали его Темным. Понять, какие из его соображений относятся к Пеперасменону, почти невозможно.
Можно только предполагать, почему во время оно Перас был отделен от Земли пресловутыми Пределами. Самой правдоподобной версией является та, в которой говорится, что именно
