числе и двое авторов этого сборника), встретились с М. Мэрфи – директором Эсаленского института по развитию человеческого потенциала, одним из лидеров и столпов американской гуманистической психологии, которая, естественно, и была предметом разговора. Тогда и прозвучала мысль: а не пора ли организовать в СССР ассоциацию гуманистической психологии? Сразу после окончания разговора была сделана попытка “инвентаризации” отечественных психологов, которые бы разделяли взгляды, ценности этого направления. Их оказалось довольно много. Мысль стала обретать конкретные очертания.
Эта встреча послужила толчком к созданию и становлению движения гуманистической психологии в СССР. Однако, надо отменить, что еще в первой половине 1980-х гг. в Советский Союз ежегодно приезжали делегации Ассоциации гуманистической психологии. Как правило, они посещали Ленинград, Москву и Тбилиси, встречаясь с психологами разных учреждений, в основном тех, которые проявляли интерес и готовность к подобным встречам. Это была односторонняя активность. Состав делегаций был довольно пестрым и включал не только психологов. В Москве основным учреждением, принимавшим эти делегации, стал НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР.
Трудно сказать, начиная с какого времени эта активность перестала быть односторонней и приобрела новое качество. Возможно, за точку отсчета следует принять приезд в Москву в сентябре 1986 года К. Роджерса по приглашению А.М.Матюшкина. Именно после этого визита в НИИ общей и педагогической психологии возникла инициативная группа за создание в СССР ассоциации гуманистической психологии. Другая инициативная группа, возникшая после встречи с М.Мэрфи, складывалась независимо от первой и включала в себя преимущественно сотрудников Московского университета и Центра наук о человеке АН СССР.
Еще одним событием, стимулировавшим “гуманизацию” московских психологов стал организованный усилиями Л.Я.Гозмана приезд в Москву в марте 1987 года В.Франкла, выступившего с двумя лекциями в Московском университете.
Необходимо также сказать об историческом и социокультурном контексте возникновения в СССР гуманистической психологии, который имеет весьма мало общего с контекстом возникновения гуманистической психологии в США. Во-первых, если в американской психологии 1940 – 1950-х гг. господствовали подходы, редуцировавшие человеческое в человеке к сравнительно простым механизмам, то в советской психологии 1970 – 1980-х гг. ничего подобного не было. Напротив, деятельностный подход, явившийся одним из основных направлений советской психологии, подчеркивал специфику сознания в человеке, несводимость его закономерностей к закономерностям функционирования психики животных, хотя эта специфика усматривалась не столько в интегральных личностных проявлениях, сколько в социокультурной обусловленности психологических механизмов человеческой деятельности. Более того, целый ряд высказываний Л.С.Выготского, А.Н.Леонтьева, А.Р.Лурия,
