же, без шевронов. Шевроны – золотые нарукавные нашивки, которые указывают воинское звание моряка, – имели право носить только лица плавсостава. Да, наверное, нужны были эти статьи в газетах, нужны были и сами газеты. Народ должен иметь представление о том, что происходит в армии и на флоте. По всей видимости, эти ребята закончили какие-то учебные заведения, получили какое-то образование; наверняка их учили, как правильно писать статьи и рассказы, сколько колонок и строк должна содержать в себе средняя статья… Но они не были профессиональными моряками, и весь их водоплавающий опыт ограничивался, как правило, одними-двумя-тремя сутками выхода в море на каком-либо корабле во время творческих командировок, большую часть которых они пластом лежали у кого-нибудь в каюте, страдая от приступов морской болезни. Пожалуй, это было их бедой, а не их виной.
Но как бы там ни было, а ляпсусы в своих творениях они допускали иной раз просто фантастические. Наверное, никогда не забуду я фразу из одной такой статьи; корреспондент посетил с редакционным заданием лёгкий артиллерийский крейсер перед выходом на боевую задачу. Вот что он позволил себе написать о жилье командира корабля: «У командира крейсера была просторная, светлая каюта на солнечной стороне».
Интересно, о какой солнечной стороне можно вести речь, если корабль в море в зависимости от обстоятельств вертится на все 360 градусов в течение всех 24 часов в сутки?
В 70-80-х годах даже существовал рассказ о некоем лейтенанте Иванове, составленный из фраз и выражений подобного рода газетных статей. Конечно, свою руку там приложили и настоящие флотские умельцы в вопросах литературы, немало которых служит на кораблях. Но основой сего опуса, безусловно, являлись ярчайшие перлы ребят из славного цеха корреспондентов флотских изданий. Это было настоящее народное творчество; рассказ этот передавали из уст в уста, как древнерусские былины. И от многочисленных пересказов, я уверен, он вовсе не проиграл, а только выиграл. Его знали наизусть, я никогда не видал его списков. Сегодня в памяти моей остались лишь некоторые весьма скудные отрывки этого во всех отношениях достойного публикации произведения. Конечно, жаль, что не удосужился я в своё время записать его на бумаге. Но что делать? Интересы и приоритеты семнадцатилетнего и двадцатилетнего парня в достаточной степени отличаются от интересов взрослого, пожившего человека.
И всё же я постараюсь дать вам возможность ознакомиться хотя бы с частью этих перлов, тех, что я помню сегодня. Итак, несколько моментов из жизни лейтенанта Иванова.
«Тридцатидвухлетний лейтенант Иванов стоял на пирсе и смотрел счастливыми глазами на корабль, на котором ему предстояло служить».
Из училищ лейтенанты выпускались обычно в возрасте 22–23 лет, тогда карьера шла более или менее ровно.
«– Как мне повезло! – пронеслось у него в голове, – ведь это целый эскадренный миноносец!»
…Герой рассказа, как новоприбывший офицер, представляется командиру корабля.
