парня в ветровке.
– Слушай, пан! А где ваш президент? Где правительственная делегация? Польске керовництво?
– Летят за нами, – на чистом русском языке с едва уловимым акцентом ответил парень. – По инсайдерской информации. – Он подмигнул. – Через полчаса или час будут здесь. Так что ждите.
– Через полчаса или час? – удивился Енисеев. – Но туман сгущается, видимость метров двести! Вы-то, наверное, с трудом сели, а они?
– Не беспокойся. Их самолет набит электроникой. Они сядут и с завязанными глазами. Слушай, а где здесь бар?
– Нигде. Это же военный аэродром.
– А «дьютти фри»?
– Тоже нет.
Белобрысый заметно расстроился.
– С меня причитается. За «инсайдерскую информацию». – Енисеев вынул из кармана куртки маленькую бутылочку «Ред Лэйбл» из Надиных запасов и протянул поляку.
От радости тот перешел на польский:
– О-о! Дзенькую! Дзенькую! Спасибо! Вчера перед вылетом сильно выпили, а в самолете сухой закон! Вот так вы, русские, поляков покупаете!
– И неполяков тоже, – уточнил Енисеев.
Белобрысый загоготал, мигом открутил голову бутылочке и отхлебнул половину.
– А ты будешь?
– Пей, у меня еще есть. – Енисеев достал другую бутылочку, «Джек Дэниэльс», и тоже отхлебнул.
– Да у тебя полные карманы виски! – с завистью воскликнул поляк. – А еще говорят, что русские непрактичны! Я вот не додумался взять с собой!
– Всё же, я думаю, они не прилетят… – сказал Енисеев, щурясь на туман, уже вплотную подступивший к окнам аэропорта. – Разве можно рисковать в таком тумане, даже если самолет набит электроникой? Они, наверное, уйдут на запасной аэродром.
– Да ты что? Какой запасной аэродром? Только Смоленск! Церемония назначена на утро! Там, в Катыни, уже люди собрались!
Енисеева как будто что-то толкнуло в спину. Знакомо, с томительной оттяжкой, ударило сердце. Он еще и не думал ничего говорить, как услышал, словно со стороны, свой голос:
– Самолет Качиньского через сорок минут разобьется при посадке. Все люди на борту погибнут.
Поляк остолбенел, а потом осклабился:
– А, понимаю, шутка, черный юмор! Или, как у вас говорят… прикол! – Он погрозил пальцем: – Не любите вы Леха Качиньского! Ох, не любите! Или ты стрингер и хочешь сенсации? Но сенсации приходят, когда их не ждешь. Ладно, пойду к своим. Спасибо за виски!
Он ушел, а Енисеев невидящими глазами смотрел ему вслед. Потом глянул на часы: 10:01.
– Ты чего его пугаешь? – недоуменно спросил фотограф. – Это же не шутка – самолет с людьми! Ну, допустим, Качиньский – сволочь, а другие-то здесь причем? Стюардессы, например? У тебя же жена – стюардесса! Она, случайно, не в полете? Готов спорить, что сейчас этот журналюга будет своим рассказывать, какие русские папарацци
