Бабушки с оранжевым вязаньем в руках, очень серьезного и сосредоточенного Филина и двух невидимых в вечерней тьме котов на подоконнике. Сыграв свою небольшую программу, она даже поклонилась, как положено, и вопросительно взглянула на Бабушку. Бабушка так же вопросительно поглядела на Филина.
– Весьма и весьма многообещающе, – сказал Филин. («Вполне удовлетворительно», – с облегчением перевела про себя Лиза на привычный горгонский язык.) – Итак, Наталья, ты считаешь, что теперь с Лизой пора заниматься мне? Я с радостью…
– Думаю, пора, только, Филин, похвали ее, пожалуйста, поподробнее, – вдруг попросила Бабушка. – Эта дама наговорила бедняжке такого, что и у тебя пропало бы всякое желание к инструменту прикасаться, не то что у бедного ребенка!
– Не знаю, что там сгоряча сказанула моя коллега, но мне представляется, что девочка у нас способная. Будет из тебя, Елизавета, толк, и какой! У тебя ведь абсолютный волшебный слух!
Лиза кивнула и потерла нос – иногда это помогало ей не краснеть слишком быстро.
– А ты знаешь, что это такое?
– Ну… – замялась Лиза. – Это значит, что я могу, например, скрипку без камертона настроить…
– Никто не объяснил! – Андрей Петрович даже руками всплеснул. – Нет, ты, конечно, права, но ты говоришь об абсолютном слухе – а он вовсе не редкость, вот и у меня он тоже есть. А вот абсолютный волшебный слух – это совсем, совсем другое дело, Лизавета. Похоже, ты можешь слышать то, что другие не могут. Давай-ка попробуй хоть прямо сейчас: послушай, как капает вода из крана на кухне, как шуршит сквозняк страницами раскрытой книги на Натальином столе, как до сих пор поют струны твоей скрипки – а ты ведь давно перестала играть! Попробуй! – он увлеченно блеснул очками и внимательно уставился на Лизу.
– Ой, – сказала Лиза пять секунд спустя. – Прямо волшебство какое-то!
– Не то чтобы волшебство, хотя в некотором смысле все музыканты – волшебники. Вот Паганини, например, или Лист. А Моцарт – вот был кудесник!
– Какой из нее Паганини, в самом деле! – вмешалась Бабушка.
– Пока, конечно, никакой, и слава Богу, – ответил Филин, – но есть основания полагать, что даже сейчас музыка нашей девочки вполне может производить… м-м-м… нетривиальное впечатление на… м-м-м… некоторых слушателей.
– На попугаев, – сказала Лиза. – Некоторых.
Она не знала, что такое «нетривиальное впечатление», но, кажется, догадывалась. Надо будет в словаре посмотреть для уверенности.
– Что еще за попугаи??! – удивился Андрей Петрович.
Бабушка кратко пересказала ему историю с Визирем. Филин помрачнел и задумался.
– Какая впечатлительная птица, – сказал Андрей Петрович наконец довольно озабоченно. – Будем считать, что он птица, хотя мне в это не верится… А как имя-отчество моей нелюбезной коллеги? Та-ак… – протянул он, услышав ответ, и почему-то посмотрел
