Они шли на приближение земли и горными пластами.
Разглядывая эту страшную пещеру, Людмила не заметила, как из-за стены, по которой текла журчащая вода, в пещеру вошел белый шаман. Не обращая внимания на пациентку, он тихонько подошел к алтарю, на котором женщина успела разглядеть две большого размера горящие свечи. Так заметила длинную, очень крупного размера высушенную змея, которая простилалась через весь алтарь. Голова змеи спускалась с алтаря и почти касалась пола. Рядом лежало множество крупных птичьих перьев и сухие стебли папоротника. В центре алтаря стоял крупный человеческий череп, из пустых глазниц которого светились два очень ярких луча света. Пожилой, подтянутый шаман, был высокого роста, в традиционной одежде индейцев, в головном уборе из крупных орлиных перьев. Шлепая босыми ногами по земляному полу, он готовил место для проведения магического обряда, постелив для этого у подножья алтаря длинный кусок материи, чем-то напоминающее покрывало. Потом повернул голову в сторону пациентки, сказал тихим голосом:
– Синьора, снимайте с себя всю одежду и проходите на сеанс очищения.
Люда без лишних вопросов сняла с себя одежду. Аккуратно сложила ее в свое кресло и, словно хмельная, шлепая босыми ногами по прохладному полу, пошла к шаману. Когда она подошла к лекарю, тот, положив обе руки на середину лежащего на алтаре человеческого черепа, молча стоял с закрытыми глазами. Люда, подойдя к шаману, остановилась перед ним в чем мать родила. От страха ее слегка знобило, она даже слышала стук своих зубов. Шаман в это время открыл глаза, велел ей лечь на постеленное покрывало головой на восток. Большим белым ворсистым пучком хлопка шаман обтер голое тело больной, затем стал выдувать дым из своей трубки, на пациентку и, махая своими орлиными перьями, громко зачитал молитву. Потом посмотрел в открытые глаза больной, приступил к своему магическому обряду.
Он опустился рядом с больной на колени и, слегка раскачиваясь с полузакрытыми глазами, стал что-то тихо бормотать. Это плаксивое мурчанье говорило, что шаман поет свою песню, вокруг какой-то внутренней болезни. Его мурчанье становилось все громче, оно приобретало форму настоящей, хотя все еще тихой мелодии.
Закончив петь свою мелодичную песню, шаман поднялся на ноги, подошел к алтарю и, рассматривая ворсистый хлопок, сказал:
– Поднимайтесь, синьора, оденьтесь, и мы с вами немного поговорим.
Люда почти бегом направилась к своему креслу. Наспех натянув на себя свои носильные вещи, поспешила к алтарю, где молча стоял шаман и рассматривал каждую ворсинку на когда-то белом пучке хлопка. Когда Люда подошла к нему, он молча показал ей пучок хлопка, которым он перед началом магического обряда протер ее тело. Хлопок был весь черным, как будто его только что опустили в черную краску.
Люда ничего не понимая смотрела испуганными глазами на шамана. Она видела, каким белым был хлопок перед началом
