Или мы, коммунисты чехи, для вас страшнее, чем гайдовцы, влайковцы и гейнлейновцы? Вот, брат, как обстоит дело. Сегодня, послушные чьей-то воле, Черны и Беран смотрят на действия подлинных врагов родины сквозь пальцы, для нас же, патриотов-коммунистов, в спешном порядке строят трудовые лагери, а завтра они станут делать все, что прикажут им Гитлер и Гиммлер. И если это будет не так, то я сам приду к тебе, Ян, и попрошу арестовать меня за клевету на правительство. Со временем тебя и всех твоих сослуживцев они заставят выполнять приказы Гиммлера. Пойми, наши враги собираются душить чехов руками самих же чехов.
Ян Блажек притушил окурок сигареты о пепельницу и резко встал. Разговор принимал слишком рискованный характер.
– Ладно, Ярослав, довольно… Мне пора идти. Да и вообще на эту тему говорить бесполезно. Я прочно стою на ногах, и другого пути у меня нет. Будь здоров и последуй моему совету.
– Спасибо, Ян, – ответил Лукаш. – Но не забывай: стать до конца честным человеком никогда не поздно.
– Хорошо, не забуду, – сказал Блажек и перешагнул порог.
После его ухода Лукаш сказал Божене:
– Если Ян придет и скажет, что хочет повидать меня, ты попроси его подождать, а сама извести меня.
– Хорошо. А ты думаешь, он придет?
– Непременно. И сейчас он приходил не только затем, чтобы предупредить меня об аресте; его сердце, сердце чеха, неспокойно. Ну, а теперь мне пора.
Лукаш прижал голову дочери к груди, поцеловал в лоб, в щеки, внимательно и долго смотрел в ее глаза. В их глубине он прочел: «Береги себя, отец, ведь, кроме тебя, у меня никого нет».
Лукаш сказал:
– Все хорошо будет, дочка, не тревожься…
Через полчаса после ухода Лукаша в дверь снова постучали.
За дверью послышался голос Зденека Сливы. Божена впустила его в дом.
– Где же Ярослав? – спросил Зденек, сразу проходя во вторую комнату.
– Уехал.
– Куда?
– В Пльзень.
– Хм! Странно. Уехал и ничего не сказал.
– Нет, кое-что он сказал.
– Что же?
– Он просил передать вам, что из вас двоих кто-то уже умер.
Зденек растерянно посмотрел на девушку, вялые губы его вздрогнули. Он почему-то подошел к туалетному столику, взял расческу и машинально провел ею несколько раз по лысой голове.
Божена невольно улыбнулась.
Слива положил расческу и вернулся к Божене.
– Так именно и сказал? – переспросил он.
– Да.
Ничего больше не спрашивая, Зденек напялил на голову шляпу и, не попрощавшись, ушел.
2
Встреча и неожиданный разговор с братом взбудоражили уравновешенного инспектора политической полиции. Он понял, что живет в плену противоречий.
Прежде всего, он остро почувствовал несоответствие между тем, что
