пня гнилушку, молча повернулся к Августу спиной и пошел прочь.
Он ждал, что за спиной его послышится смешок патера, и знал, что тогда он обернется и крикнет что-нибудь грубое, чтобы сорвать накопившееся раздражение и прикрыть боязнь всего окружающего. Но Август не только не издал ни звука, он даже не взглянул в сторону Кроне. Как ни в чем не бывало он стал закуривать сигару.
Кроне шел, вздрагивая от каждой хрустнувшей под ногой ветки, и все крепче стискивал зубами папиросу. Прежде чем постучать в дверь показавшегося среди деревьев домика, он обошел его кругом, прислушался, посмотрел на все окна. Он боялся засады даже здесь, в жилище Каске, служившем конспиративной квартирой агентуре гестапо.
Когда Кроне вошел, Штризе сидел за столом и, разглядывая потрепанный альбом, потягивал пиво. Он тотчас откупорил новую бутылку, но Кроне с гримасою сказал:
– Нет ли тут чего-нибудь крепкого?
Штризе рассмеялся:
– У вас такой вид, словно на улице мороз.
Кроне и вправду едва удерживался от того, чтобы не лязгнуть зубами, и нервно повел лопатками.
– Действительно… холодно!
Штризе, распоряжаясь, как дома, обыскал буфет Каске и налил полстакана анисовой водки. Кроне медленно выцедил ее и некоторое время сидел, прижав ладонь к глазам. Наконец, не отнимая руки от лица, негромко пробормотал:
– Что у вас там?
Штризе никогда не видел его таким.
– У меня?.. Вы же сами хотели меня видеть.
Кроне отнял руку, и на лице его отразилось напряжение мысли. Он медленно проговорил:
– Нам нужны заложники, чехи.
– Мы держим кое-кого на прицеле.
– Их нужно… туда! Фюрер желает иметь их под рукой. Могут понадобиться расстрелы.
– Прежде чем мы войдем сюда? – удивился Штризе.
– Именно для этого. Может быть, нужно будет вызвать чехов на эксцессы.
– А-а… – Штризе понимающе кивнул. – Много нужно?
– Мелюзга не нужна. Вы должны перебросить в Германию Кропачека.
Пауль удивленно моргнул и переспросил:
– Директора Кропачека?
– Поскорее и без шума. Лучше всего, чтобы он поехал сам, по каким-нибудь делам, что ли…
На лице Кроне появилась гримаса усталости.
– С семьей? – спросил Штризе.
Кроне подумал.
– Кого-нибудь из двух – дочь или жену. Другая пусть остается тут.
Пауль понимающе кивнул.
Они помолчали.
Кроне, нахмурившись, с неприязнью смотрел на молодого инженера. Почему и Штризе, и патер Гаусс – оба чувствуют себя здесь, как рыба в воде? Они не боятся или научились скрывать страх?
Чтобы нарушить возбуждающее зависть спокойствие Штризе, Кроне сердито спросил:
– Все поняли? Дело должно быть сделано.
