спросила Элинор у девушки, сидевшей к ней ближе всех. Та совала в рот банановую булочку с орехами, а крошки падали на клавиатуру компьютера и навсегда терялись между клавишами. – Тот, что в углу? Как его зовут?
– Вы про Элистера? – переспросила девушка, зубами чистя обертку булочки с изнанки, чтобы не осталось ни мазка липкой ирисочной начинки. – Самого скучного человека во вселенной?
– Как его фамилия? – с надеждой спросила Элинор.
– Бракет. Паршивая, правда?
– Идеальная, – ответила Элинор.
Так они и поженились. Обычное дело – особенно после того, как вместе сходили в театр (три раза), в местное кафе-мороженое (дважды), в танцзал (только раз; им там не очень понравилось – слишком много трясутся, слишком громко играет этот противный рок-н-ролл) и на весь день съездили в луна-парк, где фотографировались и приятно беседовали, пока солнце не начало заходить, а гигантское лицо клоуна с огоньками не стало выглядеть жутче обычного.
Ровно через год после счастливого события Элистер и Элинор, ныне жившие в обычном доме в Киррибилли, на Нижнем Северном Берегу, произвели на свет своего первого ребенка – Генри. Он родился утром в понедельник, едва часы пробили девять, весил ровно семь фунтов, и роды прошли быстро; он вежливо улыбнулся врачу, который его принимал. Рожая, Элинор не кричала и не плакала – в отличие от тех вульгарных мамаш, чьи выходки что ни вечер отравляли телевизионный эфир. Вообще это деторождение прошло крайне учтиво, упорядоченно и воспитанно и никому не создало никаких неудобств.
Как и родители, Генри был очень послушным ребенком – сосал бутылочку, когда давали, ел все, а если пачкал подгузник, сам приходил в полный ужас. Рос он тоже с обычной скоростью: к двум годам научился разговаривать, а еще через год уже понимал все буквы азбуки. В четыре года воспитательница в его детском садике сказала Элистеру и Элинор, что ей нечего им сообщить об их сыне – ни плохого, ни хорошего. Он со всех сторон совершенно обычен; в награду родители по пути домой в тот день купили мальчику мороженое. Ванильное, само собой.
Их второе дитя – Мелани – родилось три года спустя во вторник. Как и брат, девочка не создавала никаких хлопот ни для нянечек, ни для воспитателей, и к ее четвертому дню рождения, когда родители уже предвкушали появление следующего ребенка, она обычно читала у себя в комнате или играла в куклы. В общем, никак не отличалась от всех остальных детей, что жили на их улице.
Никаких сомнений: семейство Бракет просто-напросто было самой обычной семьей в Новом Южном Уэльсе, если не во всей Австралии.
А потом у них родился третий ребенок.
Барнаби Бракет явился в этот мир в пятницу – в полночь, что для Элинор уже было скверно: ей очень не хотелось задерживать врача и медсестру, пусть лягут спать вовремя.
– Примите мои извинения, – сказала она, обильно потея, отчего ей тоже было неловко. Рожая Генри и
