Алоиза, где в пятом классе доучивался Генри. Но едва в школе прозвенел звонок и дети с топотом побежали по лестницам на переменку, Элинор заторопилась прочь, к причалу на Джеффри-стрит, – ей нравилось стоять там и смотреть на паруса Оперного театра на другом берегу залива, на городские небоскребы и отели, торчавшие на горизонте. Справа от нее гордо высился мост через гавань – он соединял пляжи Северного Сиднея с центральным районом Скалы, – и она повернулась к нему лицом – посмотреть на флаги, трепетавшие на ветру, – а затем глубоко вздохнула. Ей – хотя бы на краткий миг – стало спокойно.
– Доброе утро, Элинор! – окликнул ее мистер Чаппакуа, бывший олимпийский чемпион-марафонец: в 1976 году в Монреале он занял четвертое место по спортивной ходьбе на двадцать километров. Они встречались всегда – по утрам мистер Чаппакуа выходил на разминку с Бьюла-стрит: локти прижаты к бокам, а сам переваливался с ноги на ногу, как утка в бейсболке. – Доброе утро, Капитан У. Э. Джонз!
После чего он поднял голову – и заметил, как над ними парит Барнаби. Приветливость мигом схлынула у него с лица. Мистер Чаппакуа родился и всю жизнь прожил в Сиднее. Своим городом он очень гордился – и его жителями, и его прекрасными традициями. Несколько лет назад он даже выдвигался в парламент – и тоже занял четвертое место. Он регулярно писал письма в газету «Сидней морнинг геральд», а в них жаловался на все, что не соответствовало его нормам жизни, которые были крайне высоки.
– У вас мальчик летит, миссис Бракет, – произнес он в ужасе. Назвать ее фамильярно по имени он вдруг оказался решительно не в силах. – Летит!
– Правда? – переспросила Элинор, задрав голову, будто и для нее это огромный сюрприз.
– Вы же сами это знаете. У вас он на поводке! Вот к этому все катится, миссис Бракет? Вот до чего, значит, опустился Сидней, великолепнейший город на свете?
Элинор открыла было рот оправдаться, но слов в защиту поведения своего сына не нашла, и шокированный мистер Чаппакуа просто рыкнул что-то, как разбуженный волк, повернулся и зашагал домой к миссис Чаппакуа. Та предположила, что где один такой, там найдутся и другие и весь город вскоре уже будет кишеть этими мерзкими существами.
Хотя Элинор это столкновение унизило, Барнаби было все равно: его целиком захватили новые виды, что ему теперь открылись. Он посмотрел вниз на Капитана У. Э. Джонза; тот, почуяв восторг хозяина, радостно завилял хвостом. Барнаби щурился на утреннем солнышке – лучи отражались от воды, и волны пускали разноцветные радужные зайчики. Из-за поворота от Круглой набережной к Нейтральной бухте шел паром, и Барнаби захотелось на него – посмотреть бы, что еще есть в тех дальних далях, куда его никогда не пускали.
– Я так и знала, что ничего хорошего не выйдет, – сердито сказала Элинор, повернулась и зашагала туда, откуда они пришли. – Теперь только и разговоров у соседей будет. Чем скорее, Барнаби, я уведу тебя домой, тем лучше.
Но, подходя к дому, они встретили на улице еще одного соседа – вернее, соседей, сразу двух. Звали их Джо и Элис Моффэт, и они были какими-то
