руссов на Царьград, опирающаяся на свидетельство очевидца – патриарха Фотия. К рассмотрению других свидетельств, дополняющих это, мы обратимся в дальнейших очерках.
Отметим здесь еще раз, что русские историки совершенно извратили первую страницу нашей истории, вовсе некритически отнесясь к писаниям на эту тему немецких и вообще иностранных историков.
В заключение позволим себе сделать два критических замечания по адресу норманистов. Если на Царьград нападали в 860 году действительно скандинавы, – почему ни до, ни после эти нападения скандинавов не имели места? Что же касается нападений руссов, то они растянулись до царствования Ярослава Мудрого; не естественнее ли принять, что и поход 860 года принадлежал им?
Если мы примем, что скандинавы напали на Царьград, почему (спрашивается) такой блестящий триумф не отразился ни в хрониках народов Севера, ни, наконец, в сагах? Какая благодарная тема для поэмы о подвигах! Однако все эти источники хранят гробовое молчание, почему? Да потому, что нападали славяне, в летописи которых и нашло отражение данное событие.
Таких вопросов норманисты себе не задают, ибо они разрушают их умствования, они ищут не исторической правды, а чего-то другого; в результате – фальсификация истории.
2. О свидетельстве Лиудпранда
Итак, сообщение Фотия не оставляет ни малейшего сомнения, что на Царьград нападали руссы-славяне, а не руссы-норманны, но как согласовать это с тем, что в западных хрониках мы встречаем выражение: «eo tempore normanorum», т. е. «в это время норманны», и именно об этом событии?
Для объяснения этого обратимся к свидетельству Лиудпранда, которому следует придавать особое значение уже потому, что он был выдающимся человеком и многое видел своими собственными глазами.
Он дважды посетил Царьград: в первый раз между 948 и 950 годами, когда он был посланником от короля Беренгариуса I при византийском дворе и прожил там много месяцев. Затем с 963 года он стал епископом города Кремоны в Италии (сам Лиудпранд был из Ломбардии), во второй раз, будучи уже епископом, он прожил 4 месяца в столице Византии, как посол императора Оттона I.
Таким образом, мы имеем дело с человеком образованным и высокопоставленным, а не с безвестным анонимным летописцем, о котором мы решительно ничего не знаем, а главное, с лицом, описывающим свое время, а не пользующимся какими-то неизвестными источниками о давно ушедшем времени.
Кроме личного опыта Лиудпранд имел также достоверные сведения о Византии от своего отчима, который был послом короля Италии Гуго во время нападения в 941 году князя Игоря на Царьград при византийском дворе. Таким образом, свидетельство Лиудпранда, в сущности, охватывает сведения двух поколений итальянских послов при Константинополе с 941 по 968 год, поколений очевидцев. Отчим Лиудпранда, например, лично присутствовал при обезглавлении пленных руссов.
Мы приводим ниже цитату из Лиудпранда целиком, ввиду ее особой важности:
«Habet
