необходимость?
– Есть, – твердо сказала я.
– Ну тогда…
– Возможно, у вас найдется визитка Рокотова? – напомнил о себе Костя Шилов, который молчал до этого момента.
– Пожалуй, – согласился Гоффман, которому было явно лень переписывать данные адвоката. Он извлек из внутреннего кармана черного пиджака коричневый кожаный бумажник, порылся в нем и наконец-то передал мне визитку, на которой значилось: «РОКОТОВ ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ, тел. 24-78-92».
На другой стороне было отпечатано красивым шрифтом: «Юридическая консультация «Фемида». И другой телефонный номер.
Я подумала, что первый телефон, судя по всему, был домашним.
– У него еще и сотовый есть, – заметил Герман Генрихович, – только номер куда-то запропастился, – оговорился Гоффман.
Я повертела в руках визитку, спрятала ее в дамскую сумочку, решив, что она мне обязательно пригодится и я ею непременно воспользуюсь в самое ближайшее время.
– Вера! – Герман Генрихович позвал по селектору секретаршу. Мы с Костей переглянулись, но оказалось, что Гоффман всего лишь захотел проявить гостеприимство и угостить нас чаем. Но про себя я все-таки подумала, что и с Верой мне еще придется на днях переговорить тет-а-тет. Так или иначе, но я намерена была в следующую пятницу сделать еще одну телепередачу с Малаховой.
– Ирина Анатольевна, вы, наверно, устали, – вдруг догадался Гоффман и наконец предложил мне присесть в глубокое кресло с широкими подлокотниками.
Я удобно устроилась в нем, но невольно подумала, что наше студийное кресло все же гораздо комфортнее. Не зря же Павлик полдня проводит на студии, расположившись именно в нем.
Костя присел на стул в сторонке. Я видела, что он себя чувствует как-то скованно. Однако обратила внимание, что внимательно смотрит по сторонам и прислушивается к нашему с Гоффманом разговору.
Вера принесла в кабинет поднос с тремя чашками горячего чая. Когда она бесшумно почти удалилась из кабинета, я задала Гоффману свой самый провокационный вопрос:
– Герман Генрихович, могла ли, на ваш взгляд, Алла Владимировна убить подругу?
Мне показалось, что Гоффман побледнел, хотя трудно понять: лицо у него было от природы белокожее…
– Не знаю. – Герман Генрихович развел руками, подбородок у него задрожал. – Говоря между нами… могла, наверное. Ну, если не она, то кто же? – пожал он плечами и уставился на меня своими по-детски широко распахнутыми ярко-голубыми глазами.
Я-то, наивная, полагала, что он сейчас начнет выгораживать супругу… Ничего себе преданность! Я представила себя на месте Малаховой, и мне ее стало безумно жаль.
Неужели и мой Володька вот так же бы вел себя, случись что со мной? Нет, такое только в кошмаре может присниться! Что-то у них в семейной жизни с Малаховой явно не ладится, заключила я.
– А почему вы так думаете? – осторожно спросила я.
– Потому
