грозит всей Речи Посполитой. если граждане ее не будут действовать единодушно[238].
Это воззвание подействовало на шляхту серадзского воеводства. На пути во Львов Баторий узнал, что она согласилась на постановления сейма относительно налогов, но два другие воеводства, подстрекаемые вожаками оппозиции, продолжали упорствовать. Чтобы сломить противодействие, король по пути во Львов заехал в Сандомир и пригласил к себе некоторых местных вельмож, чтобы словом повлиять на них, но они медлили приездом[239].
Сеймики краковского и сендомирского воеводства разрешали королю взимать налоги только в размерах, установленных в 1565 году, т. е. поземельную подать по 20 грошей с лана и акцизный сбор (чоповое) с освобождением от него городов и шляхетских деревень. Шляхта заявляла, что, соглашаясь на эти налоги, она производит насилие над собою и своими крепостными крестьянами, поступает вопреки своим правам и вольностям и желает, чтобы установленные налоги обращены были на военные нужды. Шляхта выражала недвусмысленно подозрение, что король на иные цели употребит полученные от нее доходы. Краковское воеводство давало королю обещание увеличить налоги до нормы, принятой в остальных воеводствах, когда король на самом деле начнет войну, а сандомирская шляхта заявляла лишь готовность выступить посполитым рушеньем против врага, если король откажется принять те налоги, которые оно ему предлагало[240]. Подобное решение сеймиков не могло понравиться королю, ибо противодействие двух воеводств могло оказаться делом опасным, подавая заразительный пример другим воеводствам[241]. Вследствие этого надо было настаивать на том, чтобы и упорствующие воеводства пришли к решению, принятому на сейме. С этой целью Баторий созвал сеймик, общий для этих воеводств, в Новый Корчив, в надежде на то, что он своего добьется, хотя ему, прежде всего вождю, любившему действовать энергично и быстро, сеймиковые совещания весьма и весьма не нравились[242].
Король вместе со своим помощником Замойским еще раз изобразил перед шляхтою самыми мрачными красками опасности, угрожающие Речи Посполитой, стараясь таким образом подействовать на ее патриотизм. Он повторял опять, что грозит гибель Речи Посполитой; а если она погибнет, шляхту, ее жен и детей ожидают всякого рода жестокости, которые будет совершать враг над своими жертвами, ожидают – еще хуже рабства – позор, поругание и посмешище у других народов[243].
Надежды короля не осуществились. Новокорчинский сеймик пришел к такому же почти решению, как и воеводские сеймики: уступки, сделанные королю, были самые незначительные. Малопольскую шляхту возбуждали против Батория главные его противники Зборовские, недовольные тем, что лишились при дворе всякого влияния; к ним присоединился и известный предводитель шляхты Шафранец[244]. В Польше начиналась политическая борьба, виновниками которой были Зборовские, борьба, которая в последующее время вызвала
J. Janicki, Akta historyczne do panowania Stefana Batorego króla polskiego, od 3-go marca 1578 do 18-go kwietnia 1579 r. (Bibljoteka Ordynacji Krasińskich, t. V i VI), стр. 20–24, № 18.
Краковский сеймик был созван в Прошовицы на 16-ое апреля, a сандомирский в Опатове – на то же число, см. Instrukcja panów posłów z sejmiku Proszowskiego (Bibl. Ord. Krasiń., t. V, IV, стр. 46–50, № 34) i Zlecenie posłom z województwa Sędomirskiego (ib., стр. 50–51, № 35); см. также A. Pawiński, Skarbowośc i t. d., стр. 337–338.
См. Respons J. Kr. Mości etc. J. Janicki, op. cit., стр. 51, № 36. Сеймик был созван на 22-ое мая, см. ib., № 37, стр. 53.
См. Instrukcia na sejmik Korczyński etc. J. Janicki, op. cit., стр. 56, № 38.
