женщине.
Наконец он заговорил глубоко взволнованным голосом:
– О Марианна, видно, глубоко было мое падение, если мне нужно было такое тяжелое испытание, чтобы узнать, что я потерял, лишив себя вашего присутствия…
– Принц, не обманываетесь ли вы в чувствах, которые привели вас ко мне? Бога ради, будьте осторожны! Что же касается меня, то вы найдете во мне готовность безропотно исполнить все ваши желания.
– Дорогая Марианна, не мучьте меня этой пассивной покорностью! Я отнял у себя право быть вашим другом и советником, и мне осталось только, как нищему, выпрашивать прощение и сострадание к моему разбитому сердцу. Если в вас осталась хоть искра того чувства, которое я, недостойный, не сумел оценить, то умоляю вас – не отвергайте меня! Я заранее подчиняюсь всем условиям, которые вы захотите потребовать от меня!..
– Ваши слова, Арман, показались бы мне невероятными, если бы я не была отчасти подготовлена к ним вашими письмами. Мои чувства оставались неизменными – иначе и быть не могло. Но я боюсь, что шаг, который вы теперь делаете, не свободный поступок человека, почувствовавшего влечение к отвергнутой женщине, но чувство долга и сострадания, которое так свойственно вашей великодушной натуре. Подумайте, принц, не будете ли вы раскаиваться в вашей поспешности, которая может отравить и испортить всю вашу жизнь?
О, нет, нет, лучше навеки остаться здесь, чем быть во второй раз отвергнутой вами!..
Голос Марианны оборвался. Она едва держалась на ногах. Конти сильнее сжал ее дрожащие пальчики, как бы боясь, что у него отнимут это сокровище.
– Если бы вы могли читать в моем сердце, вы бы не отвергли меня с такой холодностью! Только вы, вы одна можете сделать меня счастливым… Я люблю вас, Марианна!.. Но и заслужил, тысячу раз заслужил свое несчастье! Я предчувствовал ваш отказ, я боялся ехать сюда, но у меня есть друг, который уверил меня, что вы не оттолкнете своего недостойного мужа. Но вы правы, я действительно не стою вашего прощения!.. Прощайте, Марианна! Мы больше не увидимся, я уеду, но не в Лангедок, а в такую же обитель, как эта, где, надеюсь, скоро окончу свое печальное существование!
Он страстно прижал ее руки к своим губам.
– Никогда, – крикнула Марианна, – я не допущу этого. Я вижу, что вы страдаете, и быть вашей утешительницей для меня уже величайшее счастье!
Она бросилась к колокольчику и позвонила. Вошла настоятельница.
– Отдайте меня ему, дорогая матушка, – вскричала Марианна, – я не могу оставить его.
Монахиня медленно отворила дверь в решетке, и Марианна бросилась к Конти, который принял ее в свои объятия.
– Да благословит вас Бог, дочь моя, – сказала настоятельница, – что бы ни случилось с вами в жизни – не забывайте, что эта обитель всегда открыта для вас!
– Благодарю… не считайте меня неблагодарной… – едва выговорила Марианна, горячо целуя монахиню.
Через несколько минут счастливый Арман заботливо усаживал жену в карету, которая
