пан за ту тетрадку сто злотых пообещав!
Теперь Коготь говорил вполне убедительно. Версия с тетрадкой очень походила на истину, и пан Казимир насторожился:
– Да ну? Сто злотых, то гроши. И что ж в той тетрадке такого? Неужто, пан не пояснил?
– А як же! Каже вони с паном Гжельским в карти гралы, и пан Гжельский все у ту тетрадку записував… А теперь той пан побоюеться, що ту тетрадку знайдуть и его обвинят, бо вин грошей програв дуже багато… И ще той пан торочив, будто пан Гжельскій з Яновською в нього за долг усадьбу вимагали…
– Что? – оторопел было пан Казимир, но тут же взял себя в руки. – Ну нашел бы ты ту тетрадку, а дальше?
– А пан мени телефон дав…Каже, знайдеш, позвони и пана Каминского спытай…
– Даже так… И какой номер?
– Номер? Счас… 2—12…Точно, 2—12!
Пан Казимир растерянно переглянулся с Мышлаевским и после паузы повернулся к Вуксу:
– Закончили, поручик. Этого в подвал пока…
Мышлаевский и пан Казимир молча стояли возле крыльца «лесничувки». Мышлаевский курил, а пан Казимир пребывал в некоторой растерянности и, скрывая свое состояние, отмахивался от дыма. Наконец Мышлаевский не выдержал:
– Выходит, тайная страстишка?
– Да, узелочек… – пан Казимир вздохнул.
Из дома вышел довольный Вукс и, видя, что майор не возражает, тоже с удовольствием закурил.
– Ну что, вроде порядок?
– Вроде… – вяло согласился пан Казимир.
– А почему нет? – Вукс уловил недоговоренность. – Проиграл панок весь маеток и за карабин. А нам дружка малахольного подставил и тоже, на всякий случай, кокнул. Так что сдаем дело в полицию и вся недолга… Что? Не так?
– Конечно, так, – скептически согласился Мышлаевский. – Остается только пану Каминскому позвонить…
– А что? – весело отозвался Вукс. – Можно и позвонить.
– А то, – неожиданно жестко ответил ему пан Казимир, – что номер «2—12» – это личный телефон шефа полиции пана Зарембо…
Пан Казимир задумчиво стучал пальцами по стеклу. Как ни крути, но засада в квартире Яновской не принесла нужного результата, и все, что мог сделать майор, это передать Когтя заботам следователя Вальчака. От этих невеселых размышлений пана Казимира отвлек Вукс, явившийся с очередным докладом.
– Ну что? – майор еще раз взглянул на городскую панораму и отошел от окна.
– Есть! – радостно доложил Вукс. – Многие видели, как Гжельский что-то писал в серой тетради.
– А голубки?
– Тоже… Один жолнеж[19] подтверждает. Сейчас явится.
– Ясно… – Пан Казимир зашагал по комнате, пересекая ее из угла в угол. – А я, признаться, сомневался…
– Выходит, прав был этот самый Коготь, – уточнил Вукс.
– Да версия беспроигрышная, – пан Казимир приостановился. – Ну что, поручик, порассуждаем?
Жолнеж – солдат.
