После долгой разлуки поспешая к жене, ты ожидаешь, что она хранила верность. Ты не можешь знать этого наверняка, пусть даже тысячи свидетельств и свидетелей начнут доказывать, что она не изменяла тебе. Ты можешь только верить. И так во всем.
– Не надо хамить, Бебий. Если даже я прикажу тебя пытать, я не унижусь до оскорблений.
– А что, до сих пор погуливает? – запросто спросил Бебий.
Марк опустил голову.
– Теперь нет, но…
– Так разведись с ней, Марк! Ты же повелитель мира. Одного твоего слова достаточно…
– И ты туда же. Все, как один, твердят – разведись, разведись! Словно забыли наш закон, что в этом случае я буду обязан вернуть приданое. А приданым в данном случае что является?
Бебий пожал плечами.
– Государство, глупый ты человек! – воскликнул Марк. – Ее отец дал ей в приданое Рим. Выходит, я должен отказаться от власти?
Наступила пауза. Бебий подошел ближе к императору, обнял его за плечи, заглянул в глаза. В свою очередь, обнял его и Марк. Дернувшийся было к перебежчику, наполовину обнаживший короткий меч Сегестий опустил руки и вновь также неумело перекрестился.
– Крепись, Марк, – наконец выговорил Бебий. – Узнаю тебя, прежнего. Милый мой зануда, искатель добродетели.
Ни чуточки не изменился. Все должно быть по правде, по закону, иначе хаос, кровь, гибель.
Никак нельзя развестись и сохранить власть!!!
К тому же ты любишь ее. Крепись, божественный. Я без смеха. Таким, как ты, надо родиться. Ты явлен людям в качестве примера. Глядя на тебя, каждый имеет возможность убедиться – на любой должности можно жить по правде, по закону, по основоположениям. И жить достойно. Ты философствуешь, словно дышишь.
Ты все еще исправляешь себя?
Помнится, в юности ты искал способ, который помог бы тебе избавиться от дурных страстей и прожить в обнимку с добродетелью. Еще в ту пору я смотрел на тебя и удивлялся – зачем тебе это? Теперь удивляюсь еще больше – ты все такой же. Все жаждешь совершенства?
Марк не ответил, только порывисто вздохнул.
Бебий развел руками.
– У Эпиктета были одни штаны, понятно, по какой причине он начал философствовать. Диоген пропивал все, что попадало ему в руки, поэтому он, как разумный человек, провозгласил, что человеку следует довольствоваться необходимым. Лишнее для человека обуза. У Зенона была кривая шея – то ли в драке повредили, то ли уродился таким, – вот он и выдумал, что его малюсенькое ведущее есть часть великого разума. Той же пневмой одухотворяется, по тем же установлениям живет.
– Разве не так?
– Так-то оно так, но что такое ваш разум, логос, все пронизывающее и все одухотворяющее дыхание? Всего лишь частички Создателя. Какие-то, пусть даже и важные, его воплощения. Вы же словно дикие германцы, бьющие поклоны деревяшкам и камням, уперлись в одну из его ипостасей и провозгласили –
