долго сосредоточенно смотрел на Гуммеля, Драча и на трех мало знакомых ему молодых людей в крестьянской одежде и прошептал:
– Пощады не будет.
– Вы это, однако, знали, – сухо сказал Малинин. – За сколько же вы нас предали?…
– Ни за сколько.
– То есть?…
– Сделал я это по убеждению… По чистой совести… Как убедился в том, где правда, где кривда.
– Вы нарочно вступили в партию, чтобы предать нас?…
– Ничего подобного. Вы же сами знаете. Я пошел в партию, потому что поверил, что она дает подлинное равенство и что любовь дает она нам. Я поверил, что Евангелие Господа нашего Иисуса Христа и социализм – это одно и то же. Я пошел в партию, потому что мне сказали, что она борется за бедных людей, чтобы освободить их и дать им лучшую жизню.
Он вздохнул и замолчал.
– Так… так… – поглаживая бороду, проговорил Малинин.
– Хорошо начата песня, однако, чем-то она кончится, – сказал злобно Драч.
– Известно чем, – с мрачным отчаянием сказал Далеких. – Я давно понял, что социализм – это не любовь, прощение, смирение, не поравнение бедных с богатыми и свобода, а лютая ненависть к высшим, злоба и желание уничтожить все, что выше тебя. Где этому предел? Я стану мастером – так меня за это уничтожить?! Босиканта, пьяницу, дурака стоеросового, лентяя, клопа сосущего – возвеличить – иди, властвуй над нами, владей, а чуть окреп и его – вали!.. Я все понял. Вы разрушаете… Они созидают. И правда у них.
– В охранной полиции, – сказал Драч.
– Да, и в охранной полиции. Они охраняют порядок, а вы?.. Там, если я виноват, – меня судить будут не так, как вы судите. Там суд праведный и милосердный. Там все, до самых глубин рассмотрят. Там и о семье моей подумают… Как, мол, ей будет без кормильца? Каково ей?.. Там за такое… Не повесят… Я много повидал на своем долгом веку. Меня товарищ Малинин до дна знает. Я с самим Владимиром Ильичом, когда он здесь был, беседовал неоднократно. Я Хрусталева-Носаря знал… И попа Гапона слушал… Все одно обман. Все равно подлецы, как и вы!.. Им – па-а-ртия!.. – А мне Россия!.. Вам Россия ничто – плюнуть и растереть, а мне она – ма-а-ть!.. Поняли меня… Вот, как понял я все это, тогда и сказал: нет, брат, тяжко ты виноват перед Родиной, что пошел в партию, так и не выходи из нее за наказание, а вреди ей. До самой смерти вреди ей! Разрушай диавольские ее планы… Теперь поняли, сколько я получил?.. Крест деревянный, да мученическую кончину, вот за что я старался.
– Если правда… И за то спасибо… Но идейный человек для нас опаснее, чем человек продажный. И ему казни не избежать.
– Это мне все одно… Ваш приговор мне известен… Податься мне некуда. Кричать – никто не услышит. Заманули меня – значит, и пропала моя головушка… Просить о милосердии – дело напрасное. Вы социалисты, у вас этого нет, чтобы виноватого помиловать.
– Из-за вас сколько народа пострадало, – резко и жестко выкрикнул Драч, – а вы…
– Из-за меня?.. Нет, это – ах, оставьте!.. Из-за меня самое большее, что в участке кто посидел или выслан был из Питербурха.
