style="font-size:15px;"> Нарочито низко пригнувшись, прошла на кухню.
Артем прикрыл скрипучую кладовочную дверь, придержал за локоть расстроенную Леночку, сказал негромко:
– А знаешь, и правда, мне продавец говорил – вот, мол, вам и комната для тещи.
Леночка тихо фыркнула, быстро переглянулась с мужем, и ее взрослое усталое лицо на миг осветилось улыбкой нашкодившего ребенка.
– Темка! – укоризненно прошептала она.
– Что вы говорите, Артем? – поинтересовалась теща из кухни.
– Распределяю жилплощадь, Марья Игнатьевна, – с готовностью отозвался он. – Функционально. Чтобы учесть особенности при ремонте.
– А. Ну да, безусловно. Без ремонта здесь совершенно невозможно.
Марья Игнатьевна, скорбно поджав губы, обозрела кухонную обстановку – облупленный потолок, закопченный водогрей с кривой трубой, разбитую раковину.
– Н-да, – сказала она.
– Вот, ма, видишь, там парк. С Никитой гулять близко… – Леночка указала в окно. Артем заметил дрожь в ее голосе и в пальцах, беспомощно ткнувшихся в грязное стекло. За ним гнулись под ветром мокрые черные ветки, царапали окно, как будто хотели ворваться вовнутрь, разбить тонкую преграду между маленьким теплым миром и холодной сумрачной осенью.
Артем взял Леночкину замерзшую ладошку в свою руку. Хотел сказать: «Это наш дом, Ленка. Только наш. И мы никого сюда не пустим – ни осень, ни холод, ни тоску». Но заметил насмешливый внимательный взгляд тещи и промолчал. Только погладил Леночкину ладонь, которая становилась все теплее, согреваясь в его руке.
– Н-да, – повторила Марья Игнатьевна. Брезгливо, кончиками пальцев тронула облезлый подоконник. Сказала задумчиво:
– А знаешь, Элен, Игорек Самохин коттедж себе купил за городом. Он звонил вчера, когда ты с Никитой гуляла. Два этажа, кирпич, изнутри – дуб…
– Правда? – растерянно улыбнулась Леночка.
– Говорит, на втором этаже веранда застекленная, ну, чтоб вроде оранжереи можно было сделать…
– Здорово…
– Он, когда звонил, сказал, между прочим: «А я помню, Леночка цветы любила выращивать»…
– Неужели помнит? – удивленно спросила Леночка.
Ее ладошка в руке Артема вдруг стала неловкой и опять холодной, будто неживой.
– А как же, – с нажимом подтвердила Марья Игнатьевна. Покосилась на зятя с усмешкой. Он промолчал. Леночка отвернулась к окну, к черным голым деревьям, которые сердито царапали друг друга кривыми ветками. Может быть, представила, как идет по цветущему саду, роскошной тропической оранжерее на втором этаже своего большого дома…
– А скажите, Артем, вам еще много долгов отдавать… ну, за эту… квартиру?
– Не очень.
– Ну да, ну да. Безусловно. Наверное, еще проценты. Сейчас кредиты с такими грабительскими процентами, – сочувственно кивнула теща, презрительно
